Наталья Юрьевна Кожевникова родилась в Бузулуке, окончила Оренбургский государственный педагогический институт, работала главным хранителем фондов Бузулукского краеведческого музея, собственным корреспондентом, заместителем главного редактора газеты «Южный Урал». Ныне – главный редактор журнала «Гостиный Дворъ». Член Союза писателей России. Автор четырёх поэтических книг, публикаций в журналах «Москва», «Наш современник», «Подъём», «Простор», «Дон» и др.; газете «День литературы», альманахе «День поэзии XXI век» (Москва). Лауреат областной Аксаковской премии (1992), премии журнала «Москва» (1993), Всероссийских литературных премий «Капитанская дочка» (1997), «Соколики русской земли» (2011), им. Д. Н. Мамина¬Сибиряка (2012), губернаторской премии «Оренбургская лира» (2015), региональной литературной премии им. П.И. Рычкова (2015). Живёт в Оренбурге.
«Лёгкая лодка на вольной воде…» Новая книга стихов Натальи Кожевниковой «Тень огня» открывает нам удивительный поэтический космос, сферу, где времена, сюжеты, чувства, отражаясь и умножаясь друг в друге, создают подлинное ощущение многомерности и неисчерпаемой глубины жизни. Стихи как лучи выхватывают из сумерек обыденности яркие образы, и яркость эта особенная – не экзотическая броскость или эпатаж, но мягкое свечение очень простых слов изнутри, из глубины смысла, из гармонии музыки: Опять резной ложится тенью На луг дубовая листва, И жарко каждому растенью В зелёной тесности родства. А дальше – холм, травой поросший, Обрыв в сияющий закат, В простор небесный, в час полнощный, Где только спутники летят. Казалось бы – ну да, пейзаж, да, подхваченный и подсвеченный музыкой… И вроде ничего особенного. Но как легко, совершенно естественно он поднимается с земли «в простор небесный», из дневного жара, полуденной духоты в прохладный, мерцающий небесными льдинками «час полнощный»! Стихотворение взлетает в высоту, как вспархивает птица, хотя, по большому счёту, летать – это в природе слова. Собственно, и начинается книга с вертикального сюжета, переводящего взгляд лирической героини от вечерних облаков к утренним алым цветам, и в этой вертикали провидятся века, и цветы всходят вместо капель пролитой когда-то предками крови… Слышишь топот копыт И гортанные крики? Видишь зарево алое издалека? За окном проплывают опять в облака Лица близких – Неясные, светлые блики… В лёгкости, естественности поэтической речи Натальи Кожевниковой – а эту лёгкость вполне можно обозначить метафорой авторской строки «лёгкая лодка на вольной воде» – не только талант глубинного видения мира, но и высокая культура слова, соединяющего поэта с миром настолько тесно, насколько это возможно вообще: И радостно друг друга узнавать По шёпоту травы, по гулу грома, И если здесь останусь зимовать, В сосновой зыбке буду я как дома… Эта русская поэтическая традиция слитности человека с природой, ныне стремительно исчезающая из-за изменения образа жизни народа, да и разрушаемая целенаправленно, глобально, не только делает человека ответственным за всё, что происходит в мире, но и открывает безграничные возможности развития сознания и самой жизни. Ведь утратив связь с материнской основой, отрекшись от неё, мы рискуем утратить себя и отречься от своего будущего. Поэзии всегда свойственно провиденье, но есть особый глубинный взгляд в русской литературе, связывающий поэзию слова и поэзию бытия, и у Натальи Кожевниковой это выражается до изумления просто и естественно: Это проходит Бунин Между цветов и трав. Это летит, бездумен, Шмель на его рукав. Время стоит у Леты, Зноем звенит лазурь, Нет ни одной приметы Будущих гроз и бурь. Вышит вновь васильками Лета летящий след. Это за облаками – То ли звук, то ли свет… Это июль-поэт Заговорил стихами. Да, сказано ведь: поэзия – естественная форма, которую принимает взволнованная речь. Поэзия – способ подчинять гармонии штормящее бытие. И этой цели, этой традиции Наталья Кожевникова следует неукоснительно. Масштаб видения изменяется от глобально-космического до трогательно-личного, от сиюминутно-злободневного до отстранённо-вечного, но нигде поэт не изменяет себе, своему инстинкту истины, своему взысканию меры и со-размерности: Перелесок, дорога, тишь, Голубая Полынь-звезда. И не знаешь – живёшь? Летишь? Или падаешь в никуда? Нет ни времени, ни границ, И лишь долго хранят небеса То ли ангелов, то ли птиц Осторожные голоса. И только в этой соразмерности поэту дано услышать ангельское пение, звучание запредельной высоты, куда почти невозможно дотянуться словом, разве только – услышать, да и то – не совсем поверить… Пронзительно чисты и глубоки в книге стихи о любви – в них словно особенный огонь, глубокий, порой мятущийся, но не гаснущий ни на мгновенье, потому что Ведь между нами всё взаимно, Всё высшей степени родства: От несказанного – до гимна, От нежности – до торжества. И хотя можно тематически выделить в книге стихи о любви, но по большому счёту здесь о любви – всё, и свет, идущий от пейзажных или исторических строк, – тоже любовь, может быть, в самом начале несколько иная её ипостась, но в итоге чувство всеобъемлющее и сияющее силой: Как тянет туда, где лишь ветер забвенья В песках первозданных, и зримо мгновенье, Где вечные сосны над светлой рекою Стоят, истекая медовой смолою… Как долго они воскресали из пепла, Как медленно песня росла в них и крепла! И вот расплескались над светлой рекою, И сердце живое забилось с тоскою О том, что исчезло, да вряд ли и было, Что душу томило, что жадно любило, И стало песком, и водой перекатной, Незыблемым лесом, зарёю закатной… Важнейшее и особенно драгоценное свойство поэзии сегодня – это способность восстанавливать мир таким образом, что всё оказывается на своих местах в космосе бытия, каждая вещь и каждое событие обретает собственный вес и собственную значимость. Одной из трагических черт нашего времени можно назвать ураганную скорость событий, буквально информационный шквал, где очень сложно отделить истинное от лживого, сиюминутное от вечного. И каждая книга, которая восстанавливает порядок в душе, расставляет ценностные ориентиры, работает во имя человека, во имя жизни. «Тень огня» – одна из таких жизненно необходимых книг. Пусть её судьба будет счастливой!Нина Ягодинцева
Наталья Кожевникова
* * * Степь вокруг - как море в непогоду: Ветра шум в ушах, волненье диких трав. Жаждали акыны здесь свободу, Брёл Чингис, смятение познав. Где они, бродячие ватажки Первых казаков? Метель и зной, Вой волков вблизи улусов, бражки Терпкий вкус, свист сабель за спиной? И пока воинственные ханы Уводили женщин их в полон, Степь сама залечивала раны - Поле битв среди ковыльных волн. В Диком Поле ни следа от брани, Ни могил – одна лишь пыль Времён. Некому платить сегодня дани Или воевать имперский трон. Я смотрю на грозовые вспышки На границах родины моей. Кое-где ещё маячат вышки Нехотя закрытых лагерей. Боль тысячелетий словно мета Ощутима с неба до низин. И поет протяжно с минарета Невидимый глазу муэдзин... * * * Стихи писать, когда кровавая, Обожествлённая в примете, Луна висит над переправою, Последней, может быть, на свете. И кто читать их будет вечером, И, перепроверяя каждое В блокнотике, дождём помеченном, Запоминая с горькой жаждою Всё, что сегодня мне услышалось Столбцами слов, ко тьме взыскующих… А голуби гудят под крышею, Примет не зная существующих. * * * Как сникала трава-мурава Возле нашего счастья-ночлега, Говорила: «Давай, муж, дрова, Опасаюсь я близкого снега». Небывалые раньше ветра Все следы наши сдули с терраски. Кто же знал, что назавтра, с утра Ждать придётся другой мне опаски? А она пробиралась к крыльцу В девяносто уступчивом первом, И вела к роковому концу, И хлестала наотмашь по нервам. Продан дом наш с тобой за гроши, На испуг взяты сосны на горке, И роняют на землю иголки, Трепеща на исходе души. Вот и всё – улетают во мглу И лицо твоё в траурной рамке, И засохшие лилии в банке На терраске с мольбертом в углу. Не стесняясь, пирует ворьё, Опуская страну к мезозою, И Бессмертный подмётки сорвёт, Грохоча по брусчатке кирзою. Одиночество схватит в полон И сожмёт свои адские клещи… Я в сочельник увидела сон, Говорят, что он может быть вещим: Божья Мать опустила лицо Над землёй и в молитве гласила: «Свой Покров я продену в кольцо, Разверну - и накрою Россию… Июль Алёне Гром за рекой грохочет, В небе же благодать. Это июль не хочет Землю в яйцо скатать. Это проходит Бунин Между цветов и трав. Это летит, бездумен, Шмель на его рукав. Время стоит у Леты, Зноем звенит лазурь, Нет ни одной приметы Будущих гроз и бурь. Вышит вновь васильками Лета летящий след. Это за облаками – То ли звук, то ли свет… Это июль-поэт Заговорил стихами. Воскресенье в Оренбурге От Северной Пальмиры с небом ртутным отличен разноцветным солнцем утром, где львы на каменных ступенях, забытые, по очереди спят; а ночью сходят вниз воды напиться к реке, наказанной царицей, где ивы замерли стыдливо, подолы опустив свои до пят; с ухмылкой Пугачёв таит дубину и Азии показывает спину чугунный Лётчик, сам ещё не зная, что рядом подрастёт летун другой, невиданной космической закваски, и смотрит на прохожих без опаски олень сарматский с мордой золотой; в кофейнях мало мест, ты растворился, как в чашке, раздвоился, расстроился воскресным утром в солнце разноцветном, в фонтанных брызгах, в аромате роз. Плывёт Пегас над Домом у поэтов, Пойди, поймай, сегодня нет запретов на слог любовный, мотыльки созвучий, и что ни скажешь, будет не всерьёз… * * * Вот привидится невесть что в полусне – Я опять в середине прошлого века. Репродуктор шипит на белой стене О кончине великого человека. В воскресенье убрали святые Лики – Вдруг найдёт проверяющий в них крамолу? Поздней ночью единственной свечки блики Освятят обряд вопреки комсомолу И во славу пасхальному чуду… Правда, крестиков на груди не носили. Но сказал же Поэт, что Бог – повсюду, А не только в углах висит в бессилье… Во дворе расцветают белые кашки, И на бабушкиных пяльцах – они же… Время вышло, ни дна ему, ни поблажки. Только странно – оно мне всё ближе, ближе… Степные сосны И зачем привёз мне однажды крёстный Вместо бус росток в золотой смоле? Мол, в подарок дали степные сосны, Хоть и нет таковых на всей земле. И пришлось мне, выйдя на босу ногу В предвечерний сад с молодой травой, Посадить в песок сию недотрогу Да поить из чарки водой живой. Не гналась за славой, стихи и дочки Подрастали в соснах среди чудес, Где шептались ночью цветы и почки, И река Времён обтекала лес. Он привык к невзгодам – судьба такая. Достаётся трудно ему вода. Но от корня к корню перетекая, Смыслословом делится он всегда. Вот и я на склоне плывущей Леты Вижу, как из тьмы подползает сушь, Как силён в поспешности – есть приметы – Древоточец сосен и мелких душ… Диалог Не к добру тебя смутила, не к добру ты мне явился, Ниоткуда вышло солнце и скатилось в никуда. И когда с усмешкой лёгкой рядом ты остановился, Мне б уйти в луга глухие, затаиться от стыда! …Разве ты смогла б исчезнуть, разве я бы смог иначе В обездвиженном пространстве жить, себя бы не виня? Мне одно сегодня нужно – чтобы в радости иль плаче Никогда бы не сумела ты отречься от меня! …В небе сумрачном опасно, и звезда летит наощупь. Бор полночный тих и страшен, зги не видно, я одна! Помню, как во тьме такой же у погибшей в топи рощи К нам обратной стороною повернулась вдруг луна. …Это просто совпаденье дня и ночи, тьмы и тени, Майской медленной метели среди сосен напролёт. Знаю, ласточкой замёрзшей, залетевшей утром в сени, Мне душа твоя явилась и во мне теперь живёт. …Не держи её без воли, не нужна – отдай обратно, Мне в печали мёд не сладок, речка донная без дна! …Ты прости меня, родная, я скажу тысячекратно, У меня была и будешь ты, печальная, одна… Прогулка Вниз, вниз с небес по переулку, С весёлым солнечным туманом, Где нашу летнюю прогулку, Смеясь, не назовут романом. Туда, где в чаще из крушины, Из розового полусвета Живёт предчувствием вершины Анапест Бунина и Фета. Где вылупится из печали, Как из яйца, цыплёнок счастья. Да что же птицы замолчали? – Ты молча сжал моё запястье. И солнце на кленовой ветке Повисло праздной паутиной Над шмелем в палевой розетке, Над всей июльскою куртиной. Как долго этот миг продлится – И свет, и тень, и зной палящий? Позволь мне плакать и молиться, Привыкнуть к радости кричащей… И всё – бежать бы без оглядки, Забыть и день, и миг случайный, Слова и слёзы в беспорядке Разрыв-траве отдать печальной! …Не смог и ливень, вероятно, Пройдя стремглав по переулку, Забыть ту летнюю прогулку – Ушёл на цыпочках обратно. * * * Не стану, не стану сегодня стыдиться Внезапных как дождь, всепрощающих слёз. Растаять, как дым, как туман раствориться В молчании млечных во мраке берёз, В озоне, где, утренним зноем палимы Молчат соловьи и скворчат вертела, Где медленно плавает пух тополиный И женщины белые носят тела, Где жимолость прячет развалины рая И тени теней изначально длинны, Где жизнь моя длится, вершится, сгорая… И вновь воскресает – огнём купины. Тень огня Раскинуть руки и бежать – такая даль! В открытом небе чёрный крестик птицы, Гул ветра…Степь! И вечная печаль В сухом полынном воздухе струится. Вчера прошел тут пришлый человек, Как ветер, равнодушен и беспечен. Окурок бросил и ушёл навек. Искра ползла – и путь был бесконечен… Вал огненный ветра потом вели, Рой бабочек, сгорая, в нём метался, И только клин обугленной земли За ним под небом родины остался. Полярен мир и силы неравны. Вот человек прошёл и след за ним дымится. И пусть дожди идут на полстраны, Но тень того огня в траве таится. Петербург Лёсе Осенний ветер попал впросак Среди прохожих и птичьих драк, И пошевеливает слегка Кудряшкой у твоего виска. Рисует, словно в забытом сне, Тень Ангела на пустой стене, Подвядший кадмий сырой травы И возле ног – серебро Невы. Её характер совсем не прост, И бронзовый лев поджимает хвост, Сквозняк сентябрьский и хмарь браня. Темнеет быстро на склоне дня. Не знаю, свидимся ли опять – Река то в море плывёт, то вспять. Валун у дома бросает в дрожь – Вот-вот сорвётся с обрыва в дождь. И лишь Атланты стоят во тьме, Любовь и вечность держа в уме. На Смоленском кладбище У надгробий с ангелами нет фотографий, А порой имён – стирает буковки время. Что два века? – Мелочь. И читатели эпитафий Спешат – ведь у каждого своё бремя. Кто-то лбом прижался к стене часовни, Слёзно молится Ксении, словно Богу. Как та женщина, в паричке - глаза совьи, Или та, дитя убившая в чреве… Их много – Колыбелек мраморных в сосновой завесе, Со свечами, не гасимыми даже ветром, Что несёт коровок божьих из ближнего леса И с залива чаек хмуроватым рассветом. И мне бы здесь присмотреть местечко заранее… А внук тянет к храму, где крещён был в Успенье. Запомнит ли он, как плыло солнце в тумане, Как звучало в небе это молитвопенье – Сонных сосен мерное шевеленье?
Necessary cookies are absolutely essential for the website to function properly. This category only includes cookies that ensures basic functionalities and security features of the website. These cookies do not store any personal information.
Any cookies that may not be particularly necessary for the website to function and is used specifically to collect user personal data via analytics, ads, other embedded contents are termed as non-necessary cookies. It is mandatory to procure user consent prior to running these cookies on your website.