Елена Крюкова родилась в Самаре. Прозаик, поэт. Член Союза писателей России. Член Творческого Союза художников России. Профессиональный музыкант (фортепиано, орган, Московская государственная консерватория). Окончила Литературный институт им. Горького. Автор многих книг стихов и прозы. Лауреат премии им. М. Цветаевой, Международной литературной премии им. И. А. Гончарова, Международной литературной премии им. А.И. Куприна, Международной Южно-Уральской литературной премии, Международной литературной премии им. Э. Хемингуэя, литературной премии им. С. Т. Аксакова и др. литературных наград.
Елена Крюкова
Фрески
*** Я объявляю Времени бесполезную эту войну. Грудью иду на Время; руки - пламенем - ввысь. Двумя языками огня. У вечной ночи в плену. Я не хочу глядеть назад. Но шепчу себе: оглянись. Растерянно озираюсь. Ну сказали ж тебе, никогда, никогда, никогда Не гляди назад! Там петля и яд. Видать за версту. Там ненависть поднесут В столовой ложке, лечебный твой мельхиор, к галчино раскрытому рту... и зубов слюда Блеснет беззащитно, забьешься в истерике, глотнешь горчайший, огненный Суд. Я вижу, что было. Бабка-призрак продает у метро незримые пирожки. Из лимузина незримого - на мостовую прыг - призрачная звезда. У нее на плечах - песцы! У старухи - в бельмах зрачки. ...обе они - в черной земле. Избиты снегами венки На пышном надгробье, чугунном кресте: сизые иглы инея в холода. Я вижу, что есть. Я все еще здесь. Ни прилечь, ни присесть. Упасть и уснуть, а наутро - в путь, труд лечит, когда знобит... В шубу старую запахнусь. Повторю Гавриила. Вот вам благая весть - Обнимитесь, люди, без боязни, боли, обмана, обид. Я вижу, что будет! Люди, я никакой не пророк. Я просто девчонка старая, дышу свечными нагарами Страстей Господних в песцовых снегах - Я, Время, тебе объявляю войну, даю последний зарок - Пускай неведом будет мне твой бедный, последний страх. Снег зло, наотмашь сечет меня. Канкан сумеречных огней На Площади... новые флаги полощутся... колесом катится голова... Я, Время, храбро дерусь с тобой! Да все меньше в запасе дрожащих дней. А видишь, стою в огнях, и невидим тебе мой страх, и мертво ты, видишь, а я жива. *** Не уходи... побудь со мною... еще немного... обними... Мы просто ночью ледяною немного побыли - людьми... А то ли боги, то ли звери... то ль бесами пребыли мы В мирах позора и потери, в безумных пропастях зимы... Не уходи!.. побудь со мною... а я побуду так - с тобой... Я кипятка врата открою, и чайник запоет глухой, Свисток завоет, ветр заплачет в парчовом, инистом окне - О сладостной слезе горячей, и о тебе, и обо мне... Зачем тебя я полюбила?.. так больно, что и не смогла Забыть - до стона, до могилы... и шьет морозная игла, Сшивает крепко наши судьбы, кладет межзвездные силки... А завтра День настанет Судный... а валенки мне велики... Зима... великие морозы... Гиперборея за окном... Зима... и пихты, и березы... все поцелуи станут сном... Объятия все станут бредом... и мы по Мiру побредем - По заметеленному свету... между пургою и дождем... Серебряная Мангазея... сереброликая Луна... Сходя с ума, от слёз косея, любовь, я у тебя одна... Ты обними меня до срока... до той иконы, что - на грудь... Не уходи... побудь немного... еще немного... хоть чуть-чуть... *** Я жила на белом свете вольном, грешная, Да меня все обступала тьма кромешная. Как убили злые люди тело мое белое, С миром милым и проститься не успела я. А Господь увидел, как лежу в крови, в дыму, С неба ангелов двух послал, мне, а больше никому. Как под руки белые подхватили меня ангелы, Мои милые-любимые, мои ангелы-архангелы. Как на облака меня они светло восхитили, Чтобы причастилась я Божией обители. Один ангел денный, другой ангел нощный, Один слишком нежный, другой грозный-мощный, По облакам водили-водили душу мою грешную, Бессловесную, небесную, безгрешную, безбрежную, День проходит, ночь проходит, белые крыла, черные крыла, А я все мимо Рая Господня шла да шла, Все мимо да мимо, и вопрошают ангелы меня: "Что ж ты, душенька, не востребуешь Райского свет-огня? А мы тогда тебя низведем да во самый Ад, Да только оттуда нету дороги назад!" И глядеть на вечныя муки ангелы меня повели, На вечные страданья да людей со всея земли, И ходила я голая-босая да по острым камням, По чужим мытарствам, по колючим царствам, по болотным огням, Только воспоминала пенье Райских зазнайских, ярких птиц, Только воспоминала чистый свет к небу закинутых лиц, И сказала я ангелам-архангелам: а греха-то в мире ведь и нет! А есть одна Любовь, ее речной да жемчужный свет. Люди убивают друг друга - зачем, зачем? Люди, дарите ваши руки и губы всем, всем, всем! Люди, бросьте ненависть! Сожгите ее в печи! Живи, человек, о любви кричи! А перед смертью - молчи... Ах, ангелы! Обратно на землю ведите меня! Ангел денный, ангел нощный, на исходе небесного дня Каюсь я во всех грехах тяжких, и превыше всего каюсь в том, Что мало и плохо людей любила в мире святом! А теперь вы меня оживите, ангелы, для любви. Ангелы... ну что вам стоит... шепните мне, мертвой: люби... живи... Да только ангелы-архангелы молчали, Под руки меня, босую, по камням острым провожали, Ангел денный, ангел нощный, два моих проклятия, Один мое Небо, другой мое Распятие. *** ...Помилуй, судьба, всех своих окаянных, Которым на жизнь эту больно и странно! Помилуй юнца в невозможном наряде. Помилуй старуху в дубовом окладе Морщин... И девчоночку-телеграфистку, Носатую, рыжую, хитрую лиску; Помилуй учителя с мелом в ладонях, Помилуй простынки казенных агоний; Помилуй на сцене слепую певицу; Помилуй толпу, все орущие лица, Клянущие власти, вопящие Богу - О том, как тут холодно и одиноко; Помилуй дедка-рыбака у водицы - Следит поплавок... рыба кудрится-снится... Помилуй роженицы брюхо большое, Младенца с кровавою, красной душою... И там, где сливаются все наши вздохи И слез наших бедных цветные сполохи – Помилуй, прости наркоманку с вокзала, Что тихо про Ангела мне рассказала. *** Не уходи... моя минутная, моя лилейная весна... Нетканая - и многотрудная... нешвенная - горишь одна... Убрусом тайным, окровавленным утри мне озорной мой лик... Я подмигну себе, оплавленной свече, пылавшей краткий миг... Я подмигну себе из зеркала, где за спиною - вопль толпы, Где речь родная - иноземною, где рушат троны и столпы, Где утешают и обманывают... где глотку певчую грызут... Где босиком иду, туманами дышу, и смертный берег крут... Не уходи... цветы рассыпаны повдоль, по черному ковру - Все вышиты, иглой истыканы, слезу и кровушку утру... А утром снова - рукоделие, и эти пяльцы - дух распять... Делирий... страшное изделие... клубков и ниток благодать... Ковер цветочный, о, юродивый, безумный, равно как и я... Вот расстелила при народе я слепую роскошь бытия... Глядите, люди... о, любуйтеся... ступите пяткой да носком Над лилиями, незабудками... над васильками - в горле ком... Ступайте босиком - по воздуху - над ускользающим ковром: По снегу мартовскому, грозному, по крышам ледяных хором, По жемчугу ромашек сладостных на нефти - дегте - смоли той, Что - чернотой последней ярости... по сумраку войны святой... Идите нежно, невесомо так, шагайте лаской облаков, Цветы посажены и сорваны, и звон кандальных лепестков, И звон тычинок жалких, пестиков... и тонкий запах, тоньше льна... И в небо вышитая лествица... и я по ней иду, одна... И - выше, выше... исчезающий, мой улетающий ковер, Жар-птичий, на изломах тающий, полночный северный костер, Я босиком иду по жребию, босая - плачу по судьбе, Танцую, молодая, резвая, на утлой старости гульбе, Плыву в ночи по морю синему, ах, занебесному ковру, Вся Богом вышита, красивая, ах, я сегодня не умру, Ступаю снежно и неистово по колкой ночи шерстяной... Иду по смерти, как по жизни... Ты только, Боже, будь со мной... Расшила я ковер... не жалко... стежками крови, слёз и сна... Не уходи... моя фиалковая, моя лилейная весна... СЧАСТЛИВИЦА Я так счастлива, что явилась на свет. Я так счастлива, что уйду. Ведь за жизнь надо, люди, держать ответ - Там, на Божием холоду. Только странно мне, я все странней живу, Все безумней, все веселей, Все сильней топчу снеговую траву Мимо всех царей-королей, Только все мощнее мой ясный дух, Тело пламенем налито, Я пою за всех, я живу за двух, Победит меня, звери, кто, И смеюсь надо всеми, кто прочит мне... То от сердца... то от чумы... Я-то знаю: мне завтра сгореть в огне, Да не брать мне жизни взаймы. ПЛЫВЕТ ВРЕМЯ И ТОНЕТ Снарядили нас в путь. Целовали в слезах. Мы стюардам билеты тянули, гордясь. Переплыть это Время за совесть и страх, За серебряный грош, за морозную вязь. Подарили судьбу. Подтверди! Распишись! А быть может, продали? Не все ли равно! Уши заячьи, морды хитрющие лис, Человечья слеза - все смешалось давно. Перешли мы по трапу с земли на ладью. В колыханье. В надежду. В тоску. В никуда. Третий класс. Я усядусь на злую скамью. Первый класс. Я в манто завернусь в холода. Мы плывем. Поцелуй тебе, ангельский штиль! Будет буря - поспорим, поборемся с ней, Как учили! А трюм, эта черная пыль, Этот уголь в золе преисподних огней - Здесь родители горбились, деды мои... Я страницы учебника вновь послюню... Полистаю... руби, и в атаке коли... А потом уголь в топку, пятьсот раз на дню... Вся история - веер огней. Весь Восток, Из кумгана пьянящее масло излей... Запад весь, в запоздалой молитве жесток, Крестоносный у Гроба Господня елей... Ах ты, Буддою, кубово-синий Китай... Чай пахучий... в нос, как нашатырь, шибанет... Первобытно-огрузлый, булыжный Алтай - А Белуха - легчайший, заоблачный плот... Сгустком - Африка... то ли графит, то ль алмаз Засовал черномазый в порез на бедре... А еловая Швеция - высверком глаз - Русокосой Люцией - в водице, в ведре... Ты, Байкал мой святой! Енисей мой родной! О, куда ж я от вас одиноко плыву?! Муж и сын далеко. Только Бог мой со мной. Удержи меня тут, на плоту, на плаву. Наше время потонет, един Твой закон, Так зачем же мы бьемся, сгораем, кричим, Обнимаемся перед расстрелом, звонком, Пред поверкой дрожим, кроем Рым и Нарым?! Ох, мне люто... За плечи себя обхвачу. Я сама себе шуба. Сама себе зверь. Коли встану - подобна я стану лучу. И сама распахнется железная дверь. Все заклепки посыплются, хрустнут пазы, Отвернут все шурупы шальные шторма, Что, Атлантика, выше Гольфстрима грозы - Баргузин и шелонник, култук и сарма?! Вся стряпня эта Богова, кухня времен, Саблезубые битвы и древности все, Катастрофы и строфы, и заячий гон, И рыбалки в ночи на опальной косе, Андамукский опал, медногорлый кувшин, Только сказку в ладони медовую лить... Я плыву вместе с вами!.. корабль-то один... Сколь назначено стыть... сколь назначено жить... Все Голкондою глянет, что ты переплыл. Все сокровищем станет, что ты потерял. Тинторетто писал - средь замшелых могил - Свою мертвую дочь, кисти крепко держал. Я ведь знаю: утонем. Да куплен билет. И плывем. И я Вечерю нашу люблю - Страусиные перья, и стынет лангет, Моя дрожь переходит под дых кораблю, Под стальное его, мужиково ребро, Он Адам мой, корабль, Бог его рассечет, Вот сейчас, вот, немного, распорет нутро, Бросит кости живые: гляди... нечет... чет... Мое время... казненное время мое... Иль казнимое ныне... сегодня... сейчас... Ты мой мытарь и мыт... быт мой и бытиё... Не гляди. Я рыдаю в виду твоих глаз. Позабыты Хорив, Ярослав, Святополк. Процарапал нам бок лед мой, волк, втихаря. ...а вода вся - холодный хоругвенный шелк. Тонем. Крики. Созвездья. Далече заря. *** Мы у Времени - кто?.. мы звери, черви и птицы. А мы думали - люди?.. мы бабочки, порх да порх. Нам греха не знать, воробьем из лужи напиться, Нам самих себя не расстрелять в упор. Все зверьё-птичьё никогда не ведает часа. Не боится смерти. Не сверяется с календарем. Все щебечет, ползет, пускается в полымя пляса, Никогда не шепчет себе: "Мы завтра умрем". Мы у Времени - что?.. мы по снегу птичьи лапки. Не повесишь на шею нательные птичьи кресты. Мы у Времени - где?.. за пазухой?.. кружево, тряпки... А в больничной котельной кочегары от водки чисты... А врачи по этажам все носятся, все летают, Все парят голубями, а маски прячут их голый крик - В хирургии старуха, бесноватая и святая, Отдала Богу душу, птицей - к небу - закинув лик... Все порхают капустницы белые... ангелочки... Все скулят под лавкой новорожденные щенки... Бытие оборвется однажды, без проволочки, Так на проволоке гирлянды сгаснут лампадные огоньки... Слушай, Время... Материя ветхая ты такая... Расползешься, - игла ни за что тебя не сошьет... Я собакой вою твоей, твоей стрекозой порхаю, Я коровой твоей перехожу твою реку вброд. Я безмолвна, Время! Ты видишь - я безъязыка. Что слова? Все ложь. Настояща музыка лишь одна. Я зверьё твое и птичьё, я зверьего рыка, Одинокого хриплого крика нота без дна. И воплю я одна - как хор твой! Ораторья, облитая кровью! Эти горы певцов, голосов - все они во мне! ...я у Времени - кто?.. причитанье, приблудье, присловье, Бедной зимней бабочки порх на холодном окне. ИСТИНА Кто торгует Родиной. Кто торгует тьмой. Полоумно мечется навсегда немой. Я гляжу в молчании. Я стою одна, Бедное дыхание, Лотова жена. Крик был: не оглядывайся! Оглянулась я. Рынок мой, позорище, новая семья. Рынок мой, пожарище, лютая сума, Господа-товарищи, братья задарма! Так торгуют падалью, папертью на слом, Руганью и памятью, хорами хором, Похоронкой скомканной, стоном тишины, В лоскуты раскромсанной горечью войны! Так торгуют гадиной, жжет подзубный яд, Так торгуют краденым - всем глаза слепят! А с несчастной истиной - снег глаза слепит - Девочка, вся выстыла, на ветру стоит. А почем же деточка, чуть видна-слышна, А почем же, милая, истина одна? Смотрит в душу дитятко бирюзами глаз. Смотрит, как в последний или в первый раз. Тихо льнет улыбка бабочкой к губам. Тихо шепчет: истина... я за так отдам... Тихо поднимается нежных рук черпак. Божию мне истину отдают за так. Светлую мне истину дарят на века. Льется, льется чистая синих глаз река. И беру я истину, как котенка, в горсть, Вся в снегах неистовых, в дольнем мире гость, А вокруг мя торжище пляшет и поет, А вокруг мя толпами мечется народ! И никто не видит старуху в платке, С ней девчонку малую, нежный снег в руке, Плачут-заливаются, крестят дружку друг, Навек обнимаются, не разнимут рук. *** ...когда вдохну последний воздух мой и хрипы время мне последнее изрубят себе шепну сейчас вернусь домой в Элизиум где ждут меня и любят в родной Эдем где яблоки висят и мандарины - слитками в пещере откуда больше не вернусь назад в любви и вере где лягу спать - на краешке жилья в той раке золотой ладонь под щёку кротко не благоверная не мученица я - бессребреница сирота юродка на этом дне в чудесном вечном сне не вспомню как охваченный огнями кричал Титаник хором в уши мне о том о том что будет с нами и как я плакала цепляясь за штурвал за релинги за родинки за кнехты за все что рот мой на прощанье целовал пред тем как стану имярек и некто ведь там на дне там нет могильных плит помянников и памятников гордых там светится обшивкой где болит там рыбой золотой горит где горько
Necessary cookies are absolutely essential for the website to function properly. This category only includes cookies that ensures basic functionalities and security features of the website. These cookies do not store any personal information.
Any cookies that may not be particularly necessary for the website to function and is used specifically to collect user personal data via analytics, ads, other embedded contents are termed as non-necessary cookies. It is mandatory to procure user consent prior to running these cookies on your website.