Нина Георгиевна Апухтина, доктор философских наук, профессор,    специалист в области методологии науки, истории отечественной философии, глобалистики. Заслуженный работник высшей школы. С 1972 работает в Челябинском государственном институте культуры. Её докторская диссертация «Отечественные истоки глобально-экологического мышления: историко-философский анализ» была рекомендована Президиумом ВАК РФ к монографированию, а сама Нина Георгиевна стала первой женщиной-доктором философии, которая родилась и живёт в Челябинской области.
  
Н. Я. Нина Георгиевна, ваша трудовая деятельность в институте началась с должности лаборанта, вы прошли все ступеньки вузовской работы до защиты докторской диссертации и должности проректора по науке. А в какой момент жизни вы выбрали именно науку? 

Н. Г. Науку я выбрала практически года через два после того, как пришла в институт старшим лаборантом на кафедру марсксизма-ленинизма. Окончив в 1971 году естественно-географический факультет пединститута, я год проработала в профтехучилище № 25 в Ленинском районе.  Преподавала химию, биологию, географию… Часов было мало, система только устанавливалась, и это был очень интересный опыт с ребятами, которые пришли получать рабочие профессии сварщиков, крановщиков…

Волею судьбы случилось так, что я должна была принести на заочное отделение в институт культуры контрольную работу моего мужа, который учился здесь на театральном отделении. В институте я увидела знакомых мне людей – Елену Николаевну Алешко, Розу Павловну Ратникову, Фёдора Ефимовича Губницкого, которые учили меня в пединституте. Увидев меня, они очень обрадовались: что ты теряешь время, переходи к нам! У меня не было диплома с отличием, но он был очень серьёзный, с хорошими оценками за общественные дисциплины, и я отважилась, понимая прекрасно, что, переходя в вуз, я должна заниматься наукой…

Н. Я. А почему именно философия?

Н. Г. Во-первых, у нас философия преподавалась два года в институте. Первый год диалектический материализм, второй год исторический материализм, серьёзная подготовка к семинарским занятиям, государственный экзамен по марксистско-ленинской философии… У нас была группа, соревнующаяся внутри, из 25 человек 23 получали с 3 по 5 курс повышенную стипендию, головная боль для бухгалтерии: в одну группу давать 23 повышенные стипендии… Тогда стипендию давали размером 28 рублей, и добавка в 7 рублей была серьёзной. Серьёзное знакомство с обществоведением в широком смысле, философией. Диамат у нас преподавала Эльвира Андреевна Ершова, кандидат философских наук, доцент; исторический материализм – Роза Павловна Ратникова, кандидат философских наук; политэкономию – Фёдор Ефимович Губницкий, кандидат экономических наук. По тем временам это были очень значимые учёные степени и звания. Было у кого и чему учиться, это меня заразило. Очень много в жизни мне дала моя мудрая бабушка. Она одна воспитала пятерых детей, когда в 1932 году погиб её муж. Подняла всех, они пережили войну, все до одного живы. В моей жизни было несколько серьёзных моментов, когда я вспоминала бабушкину науку: она учила нас тому, как важно всё обдумывать, промысливать, принимать взвешенные решения прежде, чем что-то делать. Я рано стала самостоятельной: в четыре с половиной года у меня умер папа, в восемь с половиной – мама, и я воспитывалась в семье младшей тёти, маминой сестры. Мы занимались посильными делами в огороде, всё время помогали бабушке, а у меня была своя грядка с цветами, где я высаживала рассаду, поливала, полола… Как всякому ребёнку, мне не хотелось полоть грядку морковки, а хотелось побегать, поиграть в лапту… Но у ребятишек всегда были обязанности. Спрос и ответственность были. Сейчас с этим плохо.

Н. Я. Вы пришли работать на кафедру марксизма-ленинизма. Это идеологически ориентированная, определённым образом сформированная наука, которая в 1990-е годы обрушилась, и тем не менее – что из опыта советской науки, советской философии, на Ваш взгляд, не должно быть забыто, что актуально сейчас – ну, разумеется, помимо безусловного ответственного отношения учёного к своему труду и научной основательности и дисциплины мысли? 

Н. Г. То серьёзное смещение в идеологических предпочтениях, в конкретных решениях, вызревало задолго до 1990-х. До аспирантуры я самостоятельно работала над самообразованием, скурпулёзно – над Марксом, Энгельсом, Лениным. Завораживала логика этой философии. Сейчас уже понятно, что в западных школах или течениях нет фундаментальности, основательности, логической сцепленности и, следовательно, системы доказательств, которую можно использовать. То есть они все как минимум на порядок слабее по сравнению с тем содержанием, которое было в марксизме. Но самое интересное в том, что, пока я преподавала философию, я находила какие-то не вполне верные решения с точки зрения практики, или наоборот, теоретически не всегда состоятельные, решённые в угоду политическим или коньюнктурным интересам. Я видела очень узкие места в философии – и в диамате, и в истмате. Позднее, обнаружив книгу Д. П. Горского «Ошибки гения самые опасные», я поняла, что моя мысль шла именно в этом направлении.

Что-то мы утратили – это жаль, но в то же время мы сейчас преподаём мировую философию и историю философии, первую её часть, теоретическую философию, где мы акцентируем внимание на онтологической проблеме, на гносеологии. Особенно серьёзно пострадала вторая часть исторического материализма, потому что здесь очень серьёзное рассогласование не только в теории социально-философской, но особенно расхождения с практикой, здесь политика и идеология сказывались самым императивным образом. 

Главное для учёного-философа – приучить себя к критике, где-то в прогностике, чтобы где-то усомниться, а где-то посмотреть вперёд. Современная философия в этом ключе более философична, и преподаваемая дисциплина мне более интересна. Она должна быть  во вкусе современного учёного, а философа тем более. Поэтому современную философию преподавать более интересно. Но трудно. 

Н. Я. А насколько это важно для человека искусства?

Н. Г. Для человека искусства это ещё более важно, потому что искусство –выход за пределы сложившегося, что возможно, если хорошо знаешь основы искусства, своего жанра, вида формы, артефактов. Тогда выпускник сможет превзойти, выйти за эти границы, создавать что-то новое. 

Н. Я. Художник и философия?

Н. Г. Для художника очень важна концепция человека. Посмотрите, ведь сейчас засилье форм, которые не несут человеческого для человека, а напротив – отрывают, подтачивают, подрывают, оспаривают, а иногда и просто предлагают антиподы, который вообще не соответствует человеческой природе и человеческому предназначению. Посмотрите, как низвергнут труд, как низвергнута мораль,  а где же будет творчество, если нет труда и морали? Оно не придёт само по себе, художник не станет творцом по-настоящему. Основание художественного творчества – определённая философия, соотнесённая с общей философской картиной мира.

Сейчас всё больше и больше задевается проблема – что же такое сам человек, психика человека, как сделать, чтобы и душа могла проявить себя, и тело могло быть в помощь этой целостности. Поиски человеческой целостности очень серьёзны.

Н. Я. Глобальный кризис, о котором сейчас все говорят, тоже упирается в человека. Наука всё больше становится достоянием избранных и, мне кажется, «закрывается» в своей сфере. Всё чаще молодые люди, приходя в науку и искусство, создают свой собственный мир…

Н. Г. Вы и правы, и неправы. В мире растёт уровень образованности, насыщенности знания, интеллекта, чувственной сферы человека – безусловно, этот рост очевиден. Есть даже такой термин – онаучивание сознания, жизненной практики человека, его судьбы. Может быть, сейчас мы, встретившись с людьми начала двадцатого века, не поймём друг друга, терминологическая разница, представления иные. Мы на несколько порядков ушли от того, что было в массовом сознании. Но не всё, что связанно с образованностью, фундаментально и основательно. Фактически все национальные образовательные системы грешат тем, что обучают   практической стороне приложения знаний, а не фундаментальным знаниям. В этом смысле за три десятилетия «перестройки» мы очень многое утратили. Фундаментальность, дисциплинарность, методологию. А ведь всё это начинается со школы и продолжается в среднем и высшем звене образования. И когда человек приходит в науку, он уже должен быть более-менее подготовлен, должен уметь добывать новое знание. Трансформация образования, массового сознания полярна, дуальна. Уровень образования растёт, людей с дипломами всё больше, я знаю многих с двумя высшими образованиями, но говорить с ними не о чем, они остались на уровне 10 класса. Где-то мы утратили те качества, которыми славилось отечественное образование. Активность использования западного опыта, американской модели, наш переход на болонский процесс не дадут того эффекта, на который можно было бы рассчитывать в современных условиях.

Н. Я. Они ведь экспортируют массовое образование, а элитарное оставляют у себя. И то, что они экспортируют, ориентировано на оторванность от базы, фундамента и нацелено на сугубую практику…

Нина Георгиевна, философия создаёт формы, это по определению мужская наука. Что даёт женское сознание в философии? Или Вы никогда не чувствовали разницы между мужским и женским мышлением?

Н. Г. Здесь всё сугубо индивидуально. Есть определённые генетические предпосылки, опыт семьи, отцовской и маминой, мне очень помогало естественнонаучное образование: стремление к конкретике, чёткости, логической связке. Наука приносит не только результат, но и удовлетворение: ты нашёл, ты открыл! Решение научной задачи – мини-катарсис, внутренняя эйфория, и сохранение такого чувства в познавательной деятельности очень важно. Вообще ведь каждый человек философ. Один консерватор, другой наоборот, вечный новатор, один тяготеет к традициям, другой к выходу из традиций, кто-то материалист, кто-то идеалист. Философия помогает жить, выстраивать стратегию, подпитывает в жизни. Пренебрежение к женщинам-философам – это предрассудок. Долгое время женщинам было недоступно глубокое серьёзное  образование, только с Софьи Ковалевской началось движение в женщин в науку. Женщина-философ тоньше,  она правильнее определяет берега, а потом уже начинает черпать глубину. Женщин-философов немного: Пиала Павловна Гайденко, Регина Семёновна Карпинская, Лидия Петровна Федосеева – интересные философы-женщины, известные в современной отечественной философии.

Н. Я. Мы живём в эпоху колоссальных перемен, идущих с огромной скоростью. Успевает ли сегодня философия осмыслить те изменения, которые происходят в нашей жизни?

Н. Г. Это один из главных вопросов философии сегодня. Обществоведение долгие годы пребывало в прислужничестве, служении политике, и не имело тенденции к самостоятельному развитию, действительному отражению того, что есть. Современная философия отстаёт очень серьёзно. И информационно, и в связи с новыми технологиями, сейчас доминируют экономика и политика. Специалисты есть, но нет серьёзных новаций. Многие вопросы связанные с онтологией и гносеологией, уже решены и мировой, и  современной философией. А самое сложные вопросы – в антропологии и – где фактически ничего не тронуто – в социальной философии. Что такое общество? Где его фундамент? Только ли политика? Да, иногда она перечёркивает и экономику, и социальную сферу, духовную, подавляет, а с другой стороны, есть духовная сфера, которая нуждается в большей толерантности, постепенности, осмыслении более глубоком. Часто профессиональные философы находят себе уютные ниши и гавани – история философии, какие-то её разделы, имена, школы, течения, там же всё ясно, можно сколько угодно найти  Но человек живёт сегодня… Нельзя сегодня рассматривать важнейшие вопросы, реалии, не учитывая сложного взаимодействия физического и психического, и психическое выходит на первый план. Думаю, что ближайшая научная революция будет связана с открытием сути психики. 

Н. Я. Ваша научная, творческая судьба тесно связана с институтом культуры. Чем стал для Вас институт? 

Н. Г. Это мой дом, институт и дал мне всё, я очень признательна коллективу и надеюсь, что я тоже вложила в институт нечто интеллектуальное, духовное.

Н. Я. Что бы Вы хотели пожелать студентам, которые видят себя в науке? 

Н. Г. Если есть готовность, основание, чтобы пойти в науку, надо идти в магистратуру. Тут важно не просто желание, но основание, самообразование, нужны цепкие, новаторские ребята, мыслящие самостоятельно. Нужно быть неутомимыми, искать своё – продуманное, прочувствованно. А затем в аспирантуру… 

Интервью Н. А. Ягодинцевой