Культура высокого напряжения
Выступление на XVIII конференции АсПУр

      Тема нашей конференции – преемственность и новаторство. Понятие преемственности в своей основе относится прежде всего к высоте видения, глубине прозрения, которые достигаются не единичным литературным подвигом, а совокупными усилиями нескольких поколений писателей, мыслителей, гуманистов. И потому объектом преемственности по сути является магистральный смысл культуры, общее направление его развития. 
      Если посмотреть на смысл как на форму духовной связи отдельного человека с окружающими его вещами и с миром как целым, соединение «я» с «мы», он может быть представлен в качестве канала связи, по которому человек направляет свою жизненную энергию и получает ответ. Смысл – проводник, по которому течет ток нашей воли. Это корневая система, питающая тонкую травинку или могучее древо нашей жизни. 
      Обладая индивидуальным, выделенным из мира Природы самосознанием, человек обладает и свободой выбора: направить ли свою волю на со-бытие с породившим его и нуждающимся в нем Миром как целым, то есть соединить системой смыслов «я» с «мы», согласовать своё бытие со всеобщим, – или утвердить в качестве приоритета эго, единичную частную жизнь. 
      И надо понимать, что как личность, так и народ, включенные в магистральный смысл всеобщего со-бытия, становятся со-причастны его вечности, а те, кто взращивает свою частность, довольно быстро выпадают в никуда. Мы видим, что смысл является насущной необходимостью бытия, и с утратой его человек – и народ! – погибает, ибо его воля к жизни, не находя связей вовне, внутри него становится волей к смерти.
Литература в этом контексте может быть представлена как система смысловых маяков, расставляемых в наиболее проблемных или прямо опасных точках жизненного пути. Она создает, обновляет, опробует и утверждает смыслы, актуальные для данной эпохи, данной культуры, данного поколения, каждого конкретного человека. 
      В советском мобилизационном периоде (начале 1930-х – 1950-е годы прошлого века), может быть, впервые в истории спасительный потенциал литературы был использован для воспитания, консолидации общества и моделирования образа будущего буквально в катастрофических условиях выживания. 
      Но уже в 1960-е, при переходе от мобилизационного режима существования к более-менее спокойному, возникла потребность в обновлении  смыслов. Жажда эта лавинообразно нарастала, а ответа не было. И в отсутствие общих позитивных смыслов возобладали негативно-критические, сделавшие возможным и даже неизбежным быстрый распад государства. А с начала 1990-х это мощное оружие было  развернуто против нас. 
      И сегодня мы наблюдаем в литературе и в жизни неравную битву: – с одной стороны, последовательное настойчивое обессмысливание, а с другой – поиск смысла, который пока трудно назвать активным. Разрушение смыслов идет осознанно, целенаправленно, стратегически просчитанно. Случайно ли современная русская литература отлучена от государственной поддержки, её общественный статус низведен до хобби, а профессия писателя отсутствует вообще? Нет, это закономерная часть процесса обессмысливания. 
      Случайно ли в качестве замены подлинно национальной литературы раскручивается «обойма» имен и произведений, превращающих в абсурд и бессмыслицу нашу историю, литературное наследие, наше настоящее, наши ценности? Нет, это инструмент обесточивания жизни. И разрушительная деятельность, лишающая смысла наше бытие, несет в себе свой собственный совершенно внятный смысл. 
      По каким стратегическим смысловым линиям, кроме литературы, направлены главные удары обессмысливания? Это, конечно, русская история – и более всего двадцатого века, которая из истории невероятного напряжения народных сил и практически невозможных, но, тем не менее, реальных побед превратилась в историю бессмысленного бунта, бессмысленного братоубийства Гражданской, бессмысленных репрессий, бессмысленной Победы («жили бы сейчас как на Западе...») – первые проблески смысла усматриваются сегодня разрушителями в идее индивидуализма и личного комфорта только в 1960-е. 
      Еще одно направление стратегического удара – ценностные основания культуры, нравственность. Изменение отношения человека к человеку, человека к обществу, человека к природе, человека к высшей реальности – к Богу – везде происходит по принципу атомизации, отделения, отпадения от общего со-бытия. 
      Следующий момент – перенаправление вектора поиска: литература и гуманитарные науки направляют силы преимущественно на изучение низких смыслов и прямой бессмыслицы как некой безусловной данности бытия. Строительство смысла и неизбежно сопровождающий его пафос рассматривается сегодня как абсурд. Но ведь это зона сумерек сознания, тления и угасания воли, жизненных сил, самой жизни. 
      Ну и, наконец, прямая подмена: плохо без смысла? Принимайте наш. Не понравилось? Ну, тогда ваше существование бессмысленно. Именно эта разрушительная деятельность и преподносится сегодня в качестве новаторства, новых смыслов, нового языка культуры. 
      Но почему мы пропускаем удар за ударом? В какой момент наша сила превращается в роковую слабость? 
      Надо понимать, что сильные стороны нашей культуры при определенных условиях опасно уязвимы. 
      Во-первых, русскому человеку в силу исторических особенностей формирования национального характера свойствен поиск коллективного, всеобщего смысла – для всех. По этому проводу течёт ток самого высокого напряжения, здесь можно реализовать максимум воли. На слабом токе (частных индивидуальных смыслах) наша система просто не работает, и вполне может перегореть, если в этом режиме будет выдерживаться достаточно долго.
      Во-вторых, по тем же причинам смысл должен быть максимально высоким – иными словами, русский человек стремится жить в присутствии Бога. Я уже не говорю, что «тьмы низких истин нам дороже нас возвышающий обман» вовсе не потому, что обманываться приятно, а потому, что мы – культура высокого напряжения. 
      Низкое для нас весьма чревато. Но ведь очевидно, что целенаправленно разрушаются самые высокие – сакральные – смыслы, несущие в себе наибольшее количество жизненной энергии. 
      Запрос на настоящее новаторство находится сегодня в сфере смысловой, в актуализации жизненно необходимых смыслов, которые нужно искать и формулировать, нести читателям не только через книги, но и в каждодневном непосредственном общении. В смысловой битве драгоценен каждый человек, каждая личность, все, что объединяет нас, удерживает в бытии и питает нашу волю к жизни. И литература – наша мастерская смысла. 
      Очень ярко эта битва проявляется сегодня в литературе для подростков, где, с одной стороны, с каждым годом снижается качество массовой литературной продукции коммерческих издательств, а с другой – обновляются и крепнут магистральные смыслы нашей культуры. В качестве примера хотелось бы привести три «романа взросления», вышедшие в последние несколько лет. 
      Это роман Андрея Юрича из Кемерово «Ржа», где трагический конфликт идеального детского мира и реального взрослого приводит юного читателя к выводу, что свой идеал, свой инстинкт истины – абсолютная ценность. И нужно быть сильным, чтобы её отстоять.
      Это повесть взросления «Приключения Славки Щукина» красноярца Евгения Мамонтова, где шаг за шагом учится и мужает обычный школьник, вдруг увлечённый идеей создания вечного двигателя. И эта иррациональная идея тоже несёт базовый смысл русской культуры – стремление к невозможному и обретение его в конце концов, ведь возможное или невозможное – это не более чем наши собственные понятия, нас ограничивающие.
      И, наконец, пронзительный роман «Облачный полк» Эдуарда Веркина  из Иваново, где герой – подросток на войне, в партизанском отряде, погибает, прикрывая отход партизан. И здесь возникает третий магистральный смысл русской культуры: жизнь за други своя, за народ, за родную землю. Ибо нет бессмертия личного, а есть бессмертие своего рода и народа, и пока есть люди, способные ради него отдать свою жизнь, мы все – вечны.
      Даже при том, что процессы обессмысливания (обесточивания жизни) происходят лавинообразно, нарастают год от года, литература вполне способна противостоять им, потому что она может дать человеку смысл – и крохотный личный, и большой всеобщий, а значит, и энергию для жизни. 
      Ведь и образование, по сути, должно сегодня не только давать готовые, сформированные смыслы, но и навыки смыслообразования. И большое подспорье в этом – литературно-творческие технологии, направленные на развитие личности. 
      Русская мастерская смысла работает. Она постоянно воссоздаёт высокие смыслы, жизненно необходимые для культуры высокого напряжения. Утверждая их, донося до каждого читателя, собеседника, современника, – мы укрепляем защиту от обессмысливания, обесточивания, разрушения.
      Эту битву нам проиграть нельзя.


Нина Ягодинцева, Челябинск