Или обе сразу?.. Но возможно ли это?

Некоторые пытаются увещевать самих поэтов, чтобы те помирились и побратались, и даже при весьма нечастом распределении литературных пряников стараются не обидеть ни тех, ни этих (оба приведённых примера, кстати, как видите, из соседних номеров одного уважаемого мной журнала). Но никакого консенсуса не происходит. Хотя толерантность, как видите, в некоторых местах наблюдается.

Однако за пределами филологии кое-что в этой запутанной ситуации всё-таки удаётся прояснить. Если взять за основу подход не формальный (поэзия – строчки в столбик), а сущностный (поэзия – создание и умножение смысла), в процессе философско-культурологического анализа можно выделить три взаимозависимых и взаимоопределяющихся типа творческого сознания. Основной тип – созидательный (сстроящий и умножающий), его антипод – разрушительный (деконструктивный), и ещё один тип – дополняющий (авангард, разведка). В самом общем виде данная классификация – статическое отражение постоянного живого взаимодействия традиции и новации.

Созидательный тип сознания сохраняет в развитии структуру и содержание традиции, порождает, осваивает и концентрирует смыслы. Для него в силу задач характерно стремление к нравственной целесообразности творчества, соразмерности формы и содержания произведений. Это вопрос не только эстетический и этический – но и энергийный, поскольку строительство требует серьёзных усилий: любой хаос становится непростительной растратой, которую далеко не всегда возможно восполнить. Результат созидания – умножение смысла, упрочение живой связи человека с окружающим его миром, физическим и духовным.

Дополняющий тип творческого сознания устремлён к новому. А поскольку новое – не обязательно содержательное, хотя бы и формальное – всегда добывается в литературе с большим трудом, здесь великое множество неудачных художественных экспериментов, творческих тупиков и пр. И тем не менее, какие-то крохи добываются, признаются «большой» литературой и входят затем в общий творческий инструментарий. Да и отрицательный результат честного эксперимента – тоже ведь результат! Авангардисты больше работают в области формы, тем не менее, их результатом становится хотя бы крохотное, но прибавление смысла – а это всегда бесценно.

Разрушительный тип сознания в основе своей является паразитическим (надо, чтобы было что разрушать). Зона его действия ограничена: в основном он паразитирует на слабеющих, отживающих своё смыслах и формах – но не только. Деконструкция имеет разумный предел, но всегда как процесс стремится за этот предел выйти, вырваться – и зачастую вырывается. Это связано с энергийными особенностями явления: за счёт разрушения связей высвобождается большое количество энергии, и чем глубже заходит процесс, тем «разборщикам» труднее отказаться от этой, с позволения сказать, халявы. Здесь смыслы дробятся, рассыпаются в прах. Чем важнее смысл для культуры, тем дольше можно на нём паразитировать, и тем больше шума производит его разрушение. На «игру влёгкую» с удовольствием подсаживаются и читатели, получая удовольствие и не утруждая себя пониманием трагедии происходящего. Можно читать Толстого (Льва Николаевича, разумеется), а можно – роман Пелевина «Т». Пелевина, конечно, легче – а многим кажется, что и веселее. В общем, всё как в обычной жизни. Только гораздо хуже, потому что разрушение смысла в итоге оказывается разрушением жизни. Казалось бы, чего проще: оставить деконструкторов в филологической резервации, и пускай там резвятся, не выходя за пределы игровой площадки. А остальных выпустить на оперативный простор реальной жизни – работы-то немерено! Ведь глобальный кризис, поворачиваясь к нам то политической, то экономической стороной, то вообще ступая на кровавый край Большой Войны, по сути своей всё равно остаётся гуманитарным. Образ мира, в котором человечество существует сегодня, стал уже тесен катастрофически, внутреннее напряжение нарастает, смысловое поле разрушается и разрастается хаос. Возникновение такого, например, направления, как трансгуманизм, – чёткий маркер абсолютного гуманитарного тупика. Поэтому сферы деятельности, в которых происходит смыслотворение, должны быть приоритетными во всех отношениях – именно здесь будет (или не будет, что совсем плохо) осмыслен и построен новый образ мира. Но – парадоксально? – именно эти сферы сегодня у нас практически отсечены от ресурсов развития и возможностей массовой трансляции результатов своей деятельности.

И с этой данностью нужно как-то быть. И каждый день, в каждом проекте, в каждом решении уметь отделять конструктивное от деконструктивного. Главная проблема обессмысливающегося бытия – массовые нежелание, лень или неспособность разобраться, где разрушение, а где созидание. Тем более, что современное искусство (к сожалению, и литература, и поэзия в частности) всё больше превращается в шоу, эстрадный номер, «художественную акцию», предполагая перед собой не собеседника, заинтересованного в истине, а кредитоспособного потребителя зрелища, праздного зеваку. Для тех же, кто остаётся и хочет оставаться собеседниками в диалоге с искусством, выше приведённую классификацию можно свести в простую таблицу.

Типы творческого сознания

Ничего суперсложного здесь нет – здравый смысл и житейская опытность, плюс умение отличать поиск, эксперимент и новаторство от разрушения в тех случаях, когда деконструкторы «сливаются с местностью» и начинают бурно «развивать литературу». Литературу – да, конечно, но прежде хорошо бы посмотреть на тексты – что там-то? А там воочию видны

Некоторые пояснения к таблице. Для новаторов не характерны такие традиции как учительство – оно либо кратковременно, либо вообще отсутствует. Проблемами авангарда являются вынужденная поверхностность при освоении новых территорий творчества и реализация избыточной энергии в форме эпатажа или прямой агрессии, вызванной необходимостью «силового» утверждения своих открытий.

Для представителей деконструкции характерно открытое противостояние традиции и паразитическое отношение к культуре и литературным текстам. Учительство, по сути, отрицается, даже ели анонсируются «школы», но могут возникать направления, течения, сообщества. Эмоциональный инструментарий деконструкторов – эпатаж, агрессия, сарказм. Логика деконструкции разворачивается от «разборки» устаревших идеологем до разрушения базовых смыслов культуры.

Кстати, при внимательном чтении выражение «разрушительный тип творческого сознания» оказывается вполне себе оксимороном: как можно называть творчеством то, что не творит, а разрушает? Только по тому признаку, что это происходит в сфере искусства? И над этим тоже следует поразмыслить…

Глубоко традиционное доверие к литературе и поэзии за прошедшие десятилетия не просто подверглось серьёзному испытанию – по большому счёту оно уже подорвано потому, что разрушение традиции активно выдаёт себя за созидание нового, но при этом оставляет после себя не строительные площадки, а пустыри, на которых клубится ядовитый дымок. В то самое время, когда смысл становится насущным, как хлеб.

Поэтому так важно и редактору, и критику, и филологу, и библиотекарю, и педагогу, и просто читателю видеть не только литературу, но в литературе – борьбу за человека, за смысл его жизни, за накопленный предками нравственный опыт бытия на этой земле. Видеть – и отделять зёрна от плевел. Видеть – и делать свой личный выбор, потому что от выбора каждого в конечном итоге зависит выбор всех. И это не лозунг, подобранный возле избирательного участка поздно вечером 18 сентября, а самая что ни на есть горькая реальность глобального гуманитарного кризиса, вот-вот готового сорваться в очередной крутой вираж.

Нина Ягодинцева,
Челябинск

Читать также:

Нина Ягодинцева. Традиция и современность: актуальность и вневременность творческого поиска писателя. Часть 1. О нетрадиционной современности

Нина Ягодинцева. Традиция и современность: актуальность и вневременность творческого поиска писателя. Часть 3. Не спи, художник!