7 апреля в Каменск-Уральском театре драмы состоялась церемония подведения итогов XXXI открытого областного Рождественского поэтического конкурса.
Конкурс зародился в 1993 году в Каменске-Уральском по инициативе поэта Юрия Каплунова, в то время руководившего городским литобъединением. Много лет он проводится при поддержке Ассоциации писателей Урала, которая является одним из его учредителей наряду с управлением культуры Каменск-Уральского городского округа, Екатеринбургским отделением Союза писателей России и Советом молодых литераторов Свердловской области.
Конкурсную статистику озвучил председатель жюри, член Союза писателей Евгений Черников. Участие в конкурсе приняли 184 автора из Екатеринбурга и Свердловской области, Челябинска, Кургана, Тюмени, Уфы, Ханты-Мансийска, Елабуги, Кемерово, Красноярска, Самары, Волгограда, Ярославля, Кирова, Йошкар-Олы, Нижнего Новгорода, Астрахани, Воронежа, Таганрога, Липецка, Твери, Санкт-Петербурга, Москвы и других городов. Одна заявка поступила из-за границы – из города Гудаута (Республика Абхазия). Во второй тур прошли 77 поэтов.
По традиции, жюри вручило два комплекта наград – в основной (открытой) номинации и среди авторов из Каменска-Уральского.
В основной номинации победу одержала Ия Сотникова из пос. Цементный Невьянского района. Второе место занял Павел Великжанин (Волгоград), на третьем – Ирина Колесникова (Екатеринбург).
Жюри также отметило высокий уровень стихотворений Виктории Беляевой (пос. Темерницкий Аксайского района Ростовской области), Елены Корольковой (Москва), Надежды Смирновой (Первоуральск), Екатерины Спиридоновой (Салават) и Наталии Тебелевой (Москва). Эти авторы награждены дипломами «За успехи в поэтическом творчестве».
Среди поэтов из Каменска-Уральского первое место занял Алексей Воронцов. На втором – дебютант конкурса Иван Клеймёнов. Третье поделили Татьяна Барышникова и Даниил Лиханов.
Специальные дипломы за участие получили 15 финалистов: Диана Ахмедулова, Юлия Билаш, Юрий Будаев, Марин Велижанцев, Маргарита Евдокимова, Владимир Заостровский, Олег Ирискин, Нина Лагунова, Дина Ненюкова, Андрей, Валентин и Людмила Никора, Александр Першин, Елена Просвирнина и Галина Соловьёва.
В номинации «Надежда» (для авторов не старше 17 лет) премии удостоены 11-летние каменцы Семён Азанов и Константин Кузьминых. Дипломами «За успехи в поэтическом творчестве» отмечены Алексей Сапогов (Каменск-Уральский), Екатерина Антонова (Тавда), Владислав Иванов (Смоленск), Жанна Кашина (Челябинск) и Александр Новосёлов (Тавда).
Сразу два победителя в номинации «Мой город» (за стихи о Каменске и его людях): Николай Ильенко и Галина Окулова.
В номинации «Гран-при» (право на издание книги стихов) премию получила победительница предыдущего конкурса Ирина Шляпникова за рукопись книги «Пятая жизнь».
В номинации «Парнас» (для обладателей «Гран-при» прошлых лет) лучшим признан Дмитрий Кочетков. Дипломами за участие отмечены Сергей Симанов и Леонид Суханов.
Несмотря на свою продолжительную историю, Рождественский конкурс остаётся востребованным у поэтов, отметил член правления Екатеринбургского отделения Союза писателей Андрей Расторгуев. Служители театра во главе с помощником главного режиссера Людмилой Матис каждый год разнообразят церемонию награждения, отталкиваясь от стихотворений участников.
Координатор Ассоциации писателей Урала, сопредседатель регионального отделения Культурного фронта Александр Кердан подчеркнул, что подведение итогов конкурса символично пришлось на Благовещение. А значит, непременно наступит и Рождество, и новый Рождественский конкурс. Живое поэтическое слово будет звучать - как залог победы России.
Ия СОТНИКОВА,
1 место в основном конкурсе
* * *
Маме
В ту зиму, помню, хмарь глухая
Окутывала окоем.
Но все цветы благоухали
На подоконнике твоём.
И духом Рождества еловым
Дышал средь ночи забытья
Твой вечер – алым и лиловым
Сверкнув на кромке бытия...
* * *
Последние остатки лета
Развеет ветер ни за грош...
Ноябрь, ноябрь, твои приметы
Волшебным сном не назовёшь.
То взмах серпа. То стужи молот.
Снег-слякоть с ними заодно,
И покатилось... мир расколот...
Впрямь черно-белое кино, –
Где птиц голодных перебранка,
И никаких иных затей,
Да бесприютность полустанка,
Да лес, продрогший до костей.
В запасники – портрет парадный.
Земля, как новая тетрадь,
Свободна в выраженьи правды.
Ей больше нечего терять.
СЫНУ
1.
Обновился мир окрест.
Много ль надо человеку?
Лишь обрадоваться снегу,
Как Посланнику Небес.
После стужи хмурых дней
Наконец увидеть ясно,
Как добра и как прекрасна
Вся земля, и жизнь на ней.
На семь вёрст белым-бело,
И душа намного дальше
Видит. Как же ей светло
Без мирской тщеты и фальши!
2.
Нерукотворные холмы –
В преддверье ль ядерной зимы? –
Всё чаще отменяет осень –
Скудней, скупее снегопад,
Чем тридцать лет тому назад,
В твои ребячьи семь иль восемь...
А помнишь, как для нас с тобой
Крутился шарик голубой
Легко и просто, без усилий,
И мы, как Ангелы, в тиши
Под снегопадом тем – не шли,
А плавно над землёй парили.
Одной волной накрыл врасплох,
Будь он неладен, «слом эпох»,
И клеят черепки-обломки
В огне и копоти войны –
Видать, мы все не без вины –
То сыновья, то их потомки.
И зря старается заря –
Унылый облик ноября
Ещё тоскливей, чем во мраке.
Россия тот ещё ковчег,
Пока не заровняет снег
Все наши кочки и овраги...
Павел ВЕЛИКЖАНИН,
2 место в основном конкурсе
СТРЕМИТЕЛЬНЫЕ СПИЦЫ
Я помню: лето, Зауралье,
Райцентр, трехэтажный дом.
На старом велике гоняли
По очереди всем двором.
…Гремит, распугивая куриц,
Двумя «восьмерками» «Салют».
Щербатые ухмылки улиц
В неведомое нас ведут.
Один в седле – ватага следом
Бежит со всех ребячьих ног…
Дозваться из окна к обеду
Нас никогда никто не мог.
Но шина старая латалась
Так часто, что, секрет губя,
В грязи жирнющей оставалась
Одна такая колея –
Не перепутать! И нередко
По ней в безбожно поздний час
Отцов суровая разведка
В лесу разыскивала нас…
Катилось солнце катафотом
По безмятежным небесам,
Но все менялось, словно кто-то
Гвоздей повсюду набросал.
Росла скрипучая усталость
Закованных цепями звезд…
И по земле мы рассыпались,
Как спицы сломанных колес.
Теперь с трамвайного маршрута
Мне никуда не повернуть.
Вот только сердцу почему-то
Тесна порой бывает грудь,
И по ночам все чаще снится
Игра ветров на струнах арф,
Когда стремительные спицы
Плетут из пыли длинный шарф.
Как будто вновь рулем крылатым
Велосипед мой воздух рвет
И мчит вдоль памяти куда-то,
Где начинался мой полет.
КЛАДЕЗЬ
Мальчик городской, гощу в деревне,
Вырвавшись из тинистой толпы.
Здесь поют протяжней и напевней,
В остальном – в словах весьма скупы.
Цепь тяну. Вспотел. Лупасит лето
В темечко… И помню до сих пор
Холодок колодезных ответов
На пустой ведёрный разговор.
…Творчество – затворничество мысли,
Чтоб от помутненья упасти
Чистый кладезь – в дымном коромысле.
Глубину – до нёба донести.
Ирина КОЛЕСНИКОВА,
3 место в основном конкурсе
* * *
Мучительно я подбираю слова.
У этого крупная голова.
У этого маленький ростик
и с боку невидимый хвостик.
Вот слово на вырост. Второе мало.
А третьему сбросить бы пару кило.
Тяжёлое, как с ним справляться?
Так можно совсем надорваться,
пока до последней строки донесешь.
Одно потеряешь, другое найдёшь.
Вот слово не к месту, вот слово взаймы.
Смешное, кривое, и снова, - увы.
Певучее слово, шипящее,
то тихо, то страшно звучащее.
А это витает опять в облаках,
с ним рядом замерзло и в тёплых носках,
больное, хромое, худое.
Сюда не подходит такое.
Пока безуспешно кручу и верчу.
Я самое точное слово хочу.
Знакомлюсь, играю, кормлю их с руки.
Вот так в этот мир и приходят стихи.
Алексей ВОРОНЦОВ,
1 место среди авторов Каменска-Уральского
МЕЖДУ МАРСОМ И МАРТОМ
Скрипнув железной подъездною дверью,
вместо желания снова напиться,
выйду во двор безвозмездных дарений:
небо, деревья, песочница, птицы.
Выйду легко
в белой майке и джинсах
с буйной потребностью стать невесомым
и променять охламившее в жизни
всё –
на одно твоё нежное слово.
Ветер заполнит меня, как мешками
с порохом –
пушку,
улыбчивый ветер.
Выйду к тебе,
по дороге смешаю
всё, что взорвётся и всё, что не светит.
Я – из бродящего духа и теста,
брошен теперь,
не доброшен до завтра.
Там, где восток
и кончаются рельсы
Ты меня ждёшь
между Марсом и мартом.
Иван КЛЕЙМЁНОВ,
2 место среди авторов Каменска-Уральского
ОДНОМОМЕНТНО
Засипел чайник…
В ванной комнате в пятом доме справа
Сорвало гайку железной накипью водоканала
Полотенцесушителя; терпеливые муссоны
Выстлались на берег Австралии; заорала
На Алёхина, детину семи лет отроду, учитель;
Его мама взяла отгул и ушла на корпоративчик;
Его папа, счастливчик, разводил садовых птичек,
Слушал Сати, поди, сейчас и боялся ВИЧа;
В Турции поднялась магнитуда семь баллов;
Мой друг по институту сломал ногу и вызвал врача;
Товарищ Абрамов, доктор, гуглил симптомы, молчал,
Пока фельдшер скорой второпях пятый вызов за день принимала;
Сочи – тепло очень, Москва – Сатана, Питер – амбиция
Выпрыгнули фрагментом учебника обществознания за одиннадцатый класс
Перед сестрицей горнолыжника; горнолыжник Пётр интуицией
Выбирался из-под обломков лавины; в «Ленте» лопнул матрац,
И милая консультантка обратилась к замызганным грузчикам:
«Ничего не знаю, звоните заказчику!»; её послали на три буквы;
Банкомат съел последнюю подачку получки;
Дарья Морозова обратилась к матушке громко на «Вы».
… и я окунул ложку кофе в кружку…
Начали квест памяти павшим, на котором кемарил
Без задних ног некто «Дружин с другими не дружен»;
Приступ эпилепсии случился на новоявленной паре
И уехал с Абрамовым, которому от увиденного стало хуже;
Псевдописатель настоящей богине вручил пять хризантем,
А она ему ответила поцелуем на час или жизнь;
Двое с латте на балконе смотрели «Жюль и Джим»;
Чей-то будильник провозгласил ритмичный репит;
В скейтпарке колесом вытворяли кульбиты;
Дембель садился на автобус до родного села;
Удобоваримую похлёбку в санатории ели пенсионеры, но Рита
Воспротивилась и сказала, что ждёт сына из «котла»;
Таракана загрызли муравьи; божья коровка заплясала;
Замаялась вошь кусать бомжей и, подавившись, смолкла;
Перельман решил новую теорию нашего начала,
Но сначала купил себе новую – с логом посередине – футболку.
… залил кружку кипячёной водой…
В Оклахоме пробежал смерч по шкале Фудзиты шестой категории –
Никто не пострадал, кошку Пуму выдуло с карниза;
На пересдачу готовились временно отстранённые школьники;
Фрилансер свёл счёты с жизнью потерей оберегавшейся визы;
Дядя Сергей с тётей Наташей встряли в каше грунтовки
По дороги с Сунгуля; малец метко метнул нож под рёбра бани;
Один паяц с утра начистил до блеска кроссовки,
А они в пруд кубарем – и во всеядных водорослях, утонув, пропали;
Дед-домосед ударил по барабанным перепонкам домочадцев
Палкой с острым наконечником в виде иглы шприца;
Диггеру, коему вид примерно (по-дамски если) на двадцать,
Охранник подземки, нечаянно взвёвший курок, дал свинца;
Варя простояла час возле парковки и ушла, расставшись с Вадиком;
Вадик, расставшись заочно, застрял в лифте и ждал консьержа;
Кто-нибудь ещё утирал свой протухший гриппами нос платком;
Где-нибудь вспыхнула люба-люба-любовь, а кто-то ушёл на пробежку.
Всех не перечесть.
… и стал посасывать из кружки гранулированный, сублимированный, прессованный кофе.
Татьяна БАРЫШНИКОВА,
3 место среди авторов Каменска-Уральского
* * *
В эту стылую осень
снег то сыплет, то тает,
кто о милости просит,
кто в тепло улетает,
вестью-стоном синица
над балконною дверью…
пусть со мной не случится
привыканья к потерям.
В звуках слов, где-то между
боль слезами исходит,
пусть затеплит надежду
свет лампады Господней,
пусть вернутся обратно
перелётные птицы
и огонь благодатный
на Земле возгорится.
Даниил ЛИХАНОВ
РЕКОМЕНДАЦИЯ 17
любите ли вы поэзию?
есть что-то полезное
в этой болезненной чуши, родившейся в черепушке.
жечь глаголом - палить из Пушки.
выйти на Блок, Гул и рëв издать,
чтобы взошла на небе звезда.
забраться Высоцки,
чтоб отголоски
родного языка
освещали путь наподобие Маяка.
кто, кроме Энтин самых поэтов
сможет зиму и Летов
описать так, что сдвинется ландшафт?
чтобы от Волги до Енисея
каждая деревенская собака на Есене
от восхищения сказала: «Гафт!»
кто проложит дорогу к мечтам?
поставит правдивый Мандельштамп?
в мире, где не хватает Некрасок и ФИЛАнТропОВ,
где важно уметь Вертинский,
должен быть кто-то, кто с помощью тропов
выразит важные мысли.
в полном Хармсе и абсурде истину выжуют
и опишут всё, что так надо бы:
и тоску, гнилую и Рыжую,
и столь чуткий любовный «Ах!» матовый.
любите ли вы поэзию?
белую, Чëрную, красную?
пьяную или трезвую -
разную, но прекрасную?
Дмитрий КОЧЕТКОВ, «Парнас»
ХОЛСТ
Рисовал я огонь на дешёвом холсте из Палермо –
рисковал, воспылав, стать чужим и хуле, и хвале.
Пламя мелко дрожало струной обожжённого нерва,
и сверчок стрекотал где-то в щели под фреской Колле.
Небеса в ноябре тосковали над старой Тосканой,
дождь хлестал по мансарде и страшно стонал, как чумной.
Рисовал я очаг, чтоб смотреть на него с донной Анной,
чтобы Анна согрелась у пламени вместе со мной.
И она приходила, и в нашем продрогшем вертепе
до утра пел сверчок, как во сне безнадёжно дурном.
И была лишь моей, пока муж её плотник Джузеппе
упивался свободой и кислым фракийским вином.
Принимали на веру игру нарисованных красок,
без молитвы вкушали и счастье, и рыбу, и хлеб…
О любви ворковали – ломали комедию масок, –
и терпел нашу пьесу согретый камином вертеп.
Понимал ли вполне я, что был тогда лишним и третьим?
Понимала ль она, что дорогу не к счастью мостит?
Но однажды ушла навсегда она к мужу и детям,
мне сказав напоследок: «Мадонна нас вряд ли простит…»
Я сорвал со стены холст холодный (дешёвый обманщик)
и на улицу вышел, где слёзы просохли дождя.
Там на площади ящик накручивал Карло-шарманщик
и безбожно грустил, ни себя, ни толпу не щадя.
Был мотивчик простой и в Тоскане любому известный, –
Лигурийским рассветом он вдруг просиял мне во мгле.
Я отдал этот холст – просто так, в благодарность за песню.
А сверчок сам ушёл – и не пел больше мне под Колле.
Ирина ШЛЯПНИКОВА, «Гран-при»
* * *
Цепляюсь взглядом за хорошее:
За солнце, щурясь и смеясь;
За талый снег, за взгляд прохожего.
Вот голубь ходит, словно князь,
Вот воробьи, слетаясь, кружатся
Над горсткой брошенной крупы.
И эта мартовская лужица –
Уже не лужица судьбы.
Цепляюсь взглядом за красивое:
За хризантемовый букет,
За облака неторопливые,
За яркий девичий берет,
За пару юную в автобусе –
Что ей до взгляда моего!
Ещё за город твой на глобусе,
За букву каждую его.
И за зимой морозно-снежной
Весна – капелью по стеклу.
Душой цепляюсь за надежду,
Что всё к теплу, что всё к теплу…
ПЯТАЯ ЖИЗНЬ
Я кошка, живущая пятую жизнь
Из девяти, что положено кошкам.
Я позволяю себе не спешить,
Ходить по своим по кошачьим дорожкам,
С легким прищуром на солнце смотреть,
А летнею ночью одна без опаски
Люблю под луною на крыше сидеть
И звездам-подружкам рассказывать сказки.
Меж прежней и нынешней мной – этажи.
Сегодня на зов я иду осторожно.
Я кошка, живущая пятую жизнь,
Со мною бывает и просто, и сложно.
Я кошка-мурлыка, я кошка-каприз,
Но все же мне, кошке, случается плакать,
Когда я срываюсь и падаю вниз,
И не всегда приземляюсь на лапы.
Не все в этом мире идет от любви.
Но кошки живучи, как это ни странно,
И за четыре жизни свои
Я научилась зализывать раны,
Прочь уходить от коварства и лжи
И не в свои не заглядывать плошки.
Я кошка, живущая пятую жизнь
Из девяти, что положено кошкам.
11-Я ЗАПОВЕДЬ
Когда эпоха – вой да свист,
И мысли нервны,
Не испиши бумажный лист
Дурным и скверным.
Пусть лягут строки – те и те –
Не как угодно.
Пусть не случится на листе
На белом – подло.
Эпохе можно подыграть,
Оно несложно.
Но как потом с листа убрать
Все то, что ложно,
Что без усилия, легко,
Почти без риска
Вдруг оценили высоко,
А было – низко?
Твердят, что жизнь веретено:
Все крутит, вертит.
Бумаге, дескать, все равно,
Она все стерпит.
Но чистый лист со всех сторон,
Как настежь двери.
Не предавай его, ведь он
Тебе поверил.
Пусть в непонятные года
И в век отвязный
Он не узнает никогда
Того, что грязно.
