Авторы уникального книжного проекта представили детям и взрослым под одной обложкой рукотворные сокровища Урала

Ленковская Е. Сокровища Рифейских гор: О традиционных уральских художествах – детям и взрослым. – Екатеринбург: Генри Пушель. – 256 с.

Чего только ни называют сегодня словом «проект»! Спору нет, умение ставить чёткую цель и планировать её достижение никому не помешает. И всё же когда узнаёшь, что, к примеру, авторитетной литературной премией начали награждать за проекты или на специальную губернаторскую премию представлены не произведения литературы и искусства, а культурные проекты, становится не по себе. Всё-таки продаже упакованной соответствующим образом рукописи предшествует вдохновение.

Но книга о традиционных уральских художествах «Сокровища Рифейских гор», вышедшая в 2015 году в екатеринбургском издательстве «Генри Пушель» – именно проект. Чтобы исходная рукопись Елены Ленковской, которая ранее победила в национальном конкурсе детской литературы «Книгуру-2013», увидела свет на бумаге, к автору присоединились не только художник Александр Шабуров, но и полтора десятка фотографов и музеев – от Соликамского до Златоустовского.

Свои хулиганские привычки, которыми он известен, Шабуров в этой книге, конечно, сдерживал. Один этический перехлёст всё-таки прорвался, но другие рисунки, пожалуй, остались в пределах мягкой иронии – включая Хозяйку Медной горы с головой ящерицы и хвостом, который выглядывает из-под длинной юбки.

Очевидно, решив представить по возможности полную галерею уральских персонажей и символов, художник включил сюда и Павлика Морозова с инопланетянином из пермской Молебки, и здание екатеринбургской мэрии со свердловской недостроенной телевышкой, и челябинский метеорит с Аркаимом. У Ленковской про них нет ни слова, но в любом проекте каждый из равноправных партнеров, конечно же, имеет право на собственную партию. С другой стороны, в том же контексте «всего уральского» весьма вольно нарисованной схеме «уральского мира», которая на юге завершается Магнитогорском и Стерлитамаком, явно недостаёт Оренбурга, Уральска и Гурьева, пусть и переименованного нынче в Атырау. Хотя степная скифская каменная баба на форзаце всё-таки присутствует…

Без противоречий и недостач не обошёлся и словесный замах на представление всего Урала. Однако пространство уральских художеств или как минимум нынешнее классическое представление о нём автор, будучи профессиональным искусствоведом, представляет безупречно. Южная граница – Капова пещера с её наскальными рисунками. Северная – Соликамск с его изразцами, «сине-белыми кафлями». И как по главам книги, так и на одном из шабуровских рисунков – здесь писатель и художник практически совпадают, друг за другом проходят уральские мастера из разных времён и мест.

Понятно, что первобытный художник оставил свои следы в той самой Каповой пещере, именуемой ещё Шульган-Таш. Однако не только в ней, но и на Ирбитском Писаном камне, что по-прежнему стоит в Артёмовском районе Свердловской области.

Чудскому литейщику обязан своим происхождением пермский звериный стиль, каслинскому, понятно – известное чугунное литьё. Резчик породил пермскую деревянную скульптуру, гравёр – златоустовскую гравюру на стали. С камнерезом для тех, кто помнит про каменный цветок, всё ясно. Соликамский гончар делал те самые изразцы. Домовой крашельщик и нижнетагильская писариха наверняка менее знакомы. Но и тут с первых слов становится понятно. Крашельщики расписывали изнутри крестьянские дома, а особенно белые горницы. Писарихи – нижнетагильские лаковые подносы.

Обращаясь в этой книге сразу к детям и взрослым, Елене Ленковская, по её словам, опирается на свой опыт не только детского писателя, но и экскурсовода. Ну, а чего ж: родители – тоже дети. Им тоже наверняка придутся по вкусу «завлекалочки» типа сравнения первобытных художников с нынешними граффитистами или напоминания, что совы в уральских избах – на росписях – появились задолго до книжек про Гарри Поттера…

Подростки же на фоне таких приколов, надеюсь, сочтут уместными вполне серьёзные фразы о том, что древний художник ничего не знал о линейной и воздушной перспективе, а уж тем более о трёхмерном изображении. Родители же вместе со своими чадами чуток напрягутся, отвечая на проверочные тесты в конце каждой главы. Тоже ведь хочется ощутить себя экспертом, пусть и начинающим.

Есть, впрочем, и чисто взрослые «фишки» – например, про масонов, которых автору напомнил голландский ученый-натуралист Витсен, прибывший в Москву в 1664 году ко двору царя Алексея Михайловича. Вроде бы именно он потом известил Петра I о древних наскальных рисунках на берегу реки Ирбит. Или наставление той же Хозяйки Медной горы: «Учиться, учиться и учиться у древних граффитистов!» Кто там нынче помнит, кто и где говорил нечто подобное?

Витсена и многих других автор упоминает, включая в свой рассказ историю открытия, исследования и сбережения тех или иных художественных образцов. Здесь и московский ученый Александр Рюмин, который после открытия подобных рисунков в Европе сначала «вычислил» наскальную южноуральскую живопись, а потом и нашёл её в реальности. И Дмитрий Анучин, который считал несомненным проявление в пермском зверином стиле представлений приуральской чуди о неких мифических животных. Может быть, о тех самых ящерах пермского периода, скелеты которых вскоре были обнаружены в этих местах.

И открывателю пермской храмовой скульптуры Николаю Серебренникову нашлось в этой книге место. И спасителю уральской домовой росписи Ивану Самойлову, чьими стараниями был собран и открыт музей в деревне Нижняя Синячиха…

Тонкими штрихами Ленковская проводит мысль о неразрывности человеческой истории, отмечая, например: «Почти все месторождения уральских руд, на которых строили свои заводы Демидовы, были обнаружены на чудских местах. Неудивительно, что здесь же находили во множестве предметы древних культов…» Или что «на просторах Евразии звериный стиль бытовал в искусстве многих народов – скифов, саков, древних алтайцев, фракийцев, сарматов…»

Без всякого стеснения автор признаёт, что целый ряд нынешних уральских брендов – в частности, каслинское литьё и златоустовская гравюра на стали – не только имеют истоки в западном прикладном искусстве, но и поначалу перенимались у тамошних мастеров. Затем же, как водится, так обрусели, что превзошли первоисточник.

Ощущение единства времени и пространства, неразрывной связи разных вер и народов рождает и напоминание о преданиях, по которым святые и их деревянные изображения могли сами перемещаться по рекам вверх по течению. А один из самых распространённых сюжетов пермской деревянной храмовой скульптуры – «Христос в темнице» – пришёл из Западной и Центральной Европы…

Яркие комментарии на сайте «Книгуру-2013» показывают, что мысль о богатствах, созданных «…человеком, его упорным трудом и вдохновением, умелыми руками и чутким к красоте этого мира сердцем», доходит до нынешних детей вполне. Впрямую же автор, разводя в завершение книги детей и взрослых по разным послесловиям, призывает юного собеседника прийти в музей и почувствовать, как «пристальный взгляд на небольшую, в сущности, вещицу может позволить тебе… воссоздать дух иной эпохи и даже реконструировать представления людей того времени о мире и месте человека в нём…»

Взрослым же, возможно, покажется близким тонкий смысл высказывания об утилитарной материальности, тяжеловесности большинства уральских художественных изделий как качестве, которое культура региона наследует и сегодня. Хотя, служа в своё время своеобразной базой столичного искусства, «уральская художественная культура отнюдь не локальна не только по происхождению, но и по бытованию».

Некоторые шероховатости, судя по всему, свидетельствуют о проблемах, которые неизбежно возникают при создании и осуществлении подобных отнюдь не простых проектов. И всё-таки в целом «Сокровища Рифейских гор», безусловно, удались. Ориентируясь на вполне утилитарные научно-популярные задачи, книга действительно, как заявлено в аннотации, ведёт с читателем «доверительный разговор об искусстве, учитывающий жизненный опыт и круг интересов современных детей». Теперь бы ещё читателей побольше. Тираж вроде бы немал, да и велик не слишком – две тысячи. Но и его доставка до аудитории по нынешним временам может перерасти в отдельный проект.

Андрей Расторгуев