Несмотря на очевидную важность ближайших организационных задач, стоящих перед Союзом писателей, первоочередным вопросом (и вопросом существования Союза в принципе) была и остаётся долгосрочная стратегия действий. Мы все понимаем культурно-историческую и общественную значимость Союза писателей – и понимаем её не только мы. Иначе бы не был столь унижен, оболган и облит презрением писательский труд, не держалась бы постоянно наготове распиаренная команда идеологически верных либералам литераторов, не объявляли бы периодически историю Союза писателей постыдной историей периода советского тоталитаризма, не стремились бы подменить стратегические вопросы вопросами власти, собственности и писательских дач. 
Мир стремительно меняется. Это не новость. Смутные очертания будущего страшны и примитивны (чтобы не сказать – чудовищны): глобализм в его самом уродливом социал-дарвинистском изводе – всё для немногочисленной элиты и остальное для презренной черни, количество которой должно быть радикально сокращено в соответствии с количеством ресурсов, ей отпущенных. Об образовании, здравоохранении и прочих сантиментах лучше забыть, чтобы зря не расстраиваться. Про духовность не стоит вообще – слово стало синонимом полного отрыва от реальности. Уже очевидно, что передел собственности и борьба за власть – дымовая завеса глобального переформатирования человека, общества, цивилизации. 
Но нельзя забывать, что это только проект. Проект, над которым десятилетиями, если не больше, работают конкретные организации, фонды и движения, прикрываясь проблемами экологии, прав человека (более узко – женщин или детей) и прочими вроде бы актуальными темами. Тот же Фонд Сороса, к примеру, «зашёл» в Россию 1990-х с полным боекомплектом – начиная от «демократических» идей и заканчивая комплектами вузовских учебников, в которых открыто говорилось: русская культура не имеет своего ценностно-смыслового ядра, и заимствовать его надо на Западе. Филиалы и грантополучатели этих организаций в России множились как грибы и почитались продвинутыми, и только в последнее время их деятельность законодательно ограничивается. 
 
Всем понятно, что любые организации создаются под реальные задачи – задачи эпохи, социокультурной системы и так далее. И формулирует их стратегическую цель внятный, конкретный ответ на вопрос «зачем?». Этот вопрос должны задать себе и мы: зачем нужен Союз писателей сегодня, когда любая группа пишущих может организовать своё сообщество и наладить – даже очень неплохо – издание и пропаганду своих книг? Зачем Союзу писателей России так отстаивать свою культурную легитимность, государственную значимость, правопреемственность по отношению к Союзу писателей СССР? Чем больше конкретики в вопросах, тем отчётливее проступят ответы, которые должны быть не просто точными – они должны быть действенными.
Союз писателей СССР создавался в труднейшие для страны годы, перед страшной войной – создавался как инструмент долгосрочного культурного регулирования общественной жизни. Государством в экстремальной ситуации – чтобы страна выжила – был задействован весь набор регуляторов: от жёстких (репрессивных) до мягких (культурных). Жёсткие регуляторы осуществляют быстрое, но краткосрочное насильственное воздействие, ко всему прочему чреватое столь же жёстким общественным реваншем, в чём мы воочию убедились в 1990-е. Культурные регуляторы работают медленнее, но ненасильственно закладывают устойчивый порядок на десятилетия. Они обеспечивают общественное взаимопонимание (в том числе и межнациональное), передачу традиции из поколения в поколение и возможности личностной самореализации. 
Эффективность Союза писателей как инструмента, воздействующего на социум в долгосрочной проекции «память – зеркало – моделирование будущего» была огромна. И не рассказывайте нам ужасов про писательский бюрократизм, секретарскую литературу и преследование несогласных – исторический результат работы Союза настолько велик, что и посейчас держит духовные связи на политически уже 26 лет как распавшемся пространстве. 
Смешно думать, что Союз создавался как форма удовлетворения личных писательских амбиций или для социальной поддержки представителей этой редкой профессии – всё гораздо прагматичней и жёстче: стране при помощи этого инструментария надо было выжить, победить, восстать из руин и нацелиться в космос. Что она и сделала. Сделала потому, что во всех этих задачах на первом месте был человек – творческая личность, яркая индивидуальность, исполненная оптимизма (то есть фактически веры в свой успех). А такая личность формируется только долгосрочными культурными регуляторами. И слово – ключевое звено в последовательности её формирования, мощный инструмент пробуждения и поддержания пассионарности.
Да, советская реальность, как и любая другая, была сложной и многозначной. Мы не её сейчас оцениваем – мы говорим об инструментах достижения жизненно важных целей. Советскую эпоху не вернуть, и смысла в этом возвращении нет, но не использовать её уникальный опыт в критических исторических условиях – преступно. Не случайно же с началом «перестройки» все долгосрочные культурные регуляторы, инструменты ненасильственного упорядочивания социума были демонтированы: раскол идеологический, раздербан имущества, изоляция регионов, разжигание национальной розни… Только не надо говорить, что писатели (и кинематографисты, и театралы, и др.) раскололись и переругались сами: творческая среда очень сложно устроена, и достаточно умело запустить процесс распада, слегка подтолкнуть его, чтобы посеять смуту, направить её в нужное разрушителям русло и оболгать всех. 
Почему произошёл демонтаж культурных регуляторов? Изменились цели. Стала не нужна творческая личность. А вслед за этим закономерно и запросто оказался практически не нужен и человек. И началось расчеловечивание. И это вовсе не российская специфика – это глобальный процесс, в который мы как страна оказались включены, имея советский запас прочности и частично – волей государственно мыслящих людей – сохранив советский инструментарий долгосрочного развития. Сегодня эти инструменты и опыт их использования – наш шанс выжить, сохраниться в истории, передать будущее детям и внукам. Более того, сегодня это шанс человечеству выжить вообще, ибо, утратив человеческое, человек станет не нужен Природе – и она его уничтожит.
И общество, и государство, хотя и не в полной мере, уже почувствовали опасную близость исторического небытия. Да, государство ещё не сформировало жизнесберегающую идеологию, а общество ещё очаровано призраком относительного комфорта и не осознаёт в полной мере реальную и очень близкую возможность погибели, но, несомненно, воспряла метафизическая воля самого народа к жизни. Воля эта сегодня ощутима во многих проявлениях, в особом осмыслении истории, дня сегодняшнего, в жгучей потребности внятного проекта будущего. И да – она всё настойчивее требует выстроенной, идеологически осмысленной, целенаправленной долгосрочной нравственной деятельности, в которой константами становятся совесть и справедливость. 
Союз писателей снова востребован сегодня как активный рабочий инструмент. Будущее не предопределено, мало того – да, существуют объективные экономические и политические процессы, которые вроде бы и довлеют над всеми остальными, но в конечном итоге именно культурные регуляторы «переключают» направления этих процессов, причём зачастую в самый неожиданный момент. Кроме того, культурные регуляторы, в отличие от экономических и политических, максимально экономичны: они рассчитаны преимущественно на пробуждение сущностных сил человека, а не на привлечение широкомасштабных внешних инвестиций. И в мобилизационном режиме они оказываются наиболее выгодными экономически. 
Какой должна быть стратегия выживания и победы (а сегодня это явные контекстуальные синонимы)? Первое: она должна быть культурной (а не экономической, политической, идеологической и др.). Культура – совокупный нравственный опыт выживания народа в конкретных географических и исторических условиях, опыт, оплаченный жизнями наших предков, охватывающий все сферы жизни, в том числе экономику и политику. Литература – аккумулятор этого нравственного опыта. 
В этом смысле культура русской (в одной из ипостасей – советской) цивилизации может оказаться спасительной для всех – о её силе можно судить хотя бы по потокам грязи, всё ещё щедро выливаемым на русских и русское. Национальная культура формирует национальную экономику, политику, идеологию и пр. Она шире всего, к чему литераторы в отчаянии пытаются сегодня прислониться, ища финансовой поддержки или политической опеки. Прислониться не получится – нужно искать союзников среди тех, в ком столь же сильна воля к жизни. Такие союзники сегодня есть во всех сферах общества, у людей всех национальностей. 
Попадая под финансовую или политическую опеку какого-либо определённого направления, литература рискует утратить самостояние и культурную всеохватность, союзничество же предполагает объединение равных для достижения общей цели. Смысл имеет только государственная опека, поскольку государство объединяет все общественные направления и обеспечивает жизнеспособность всей страны как единого целого. 
Сегодня государство начинает стратегически выстраивать культурную политику, системно поддерживать искусство профессиональное и самодеятельное, но сам процесс идёт очень трудно, поскольку четверть века «коротких» мыслей и «коротких» решений (и в центре, и на местах) приучили управляющий аппарат к ситуативным, тактическим решениям, и стратегическое видение нужно воспитывать заново. А писатели, четверть века выполнявшие государственную задачу сохранения культуры лично и поодиночке, вопреки обстоятельствам, – тоже очень трудно находят общий язык с руководством разных уровней. Не видя постепенно открывающихся возможностей, они зачастую предпочитают не идти навстречу администрации, а критиковать её – проблем-то хватает.   
Второй момент: стратегия должна быть глобальной. В том смысле, в каком уже стала глобальной проблема человека – проблема не горизонтальная (территориальная) а вертикальная (сущностная). И в неё комплексом входит всё, чем занимается литература, чем она стремится заниматься и далее: это нравственная оценка происходящего в реальности (поверка временного вечным), духовное воспитание на основе традиции (помним: именно традиция обеспечивает выживание в данном географическом и историческом пространстве!), сохранение и взращивание в человеке совестливости, сострадания, милосердия – словом, всех тех качеств, которые и делают нас людьми и определяют смысл нашего бытия в Природе. Этим занимается в обществе не только литература – но только она формирует и передаёт культурную память в слове и образе, и потому является основой, источником смысла для всех остальных.
Профсоюзный вариант существования писательской организации явно невозможен – до тех пор, пока деятельность Союза писателей не станет частью государственной культурной политики. Поэтому сегодня по-прежнему мало быть писателем – нужно становиться пропагандистом литературы (не только собственных книг!), организатором литературного движения, творцом, искателем и носителем смысла жизни в настойчиво обессмысливаемом пространстве. В определённом смысле это должна быть философская стратегия.
Третье: стратегия должна быть долгосрочной. Тройная функция литературы – «память – зеркало – проект» максимально долгосрочна в своей сущности, в протяжённой во времени триаде, и отстаивая только одно из этих звеньев, например, память, мы рискуем потерпеть поражение, ибо память сама по себе ничто, наивный сантимент в условиях хищного рынка. Но она становится всем, когда начинает работать как опора для настоящего и будущего.  
  
Четвёртое: стратегия должна быть открытой для постоянных и ситуативных союзников. Программе самоуничтожения, запущенной глобалистами, сегодня реально противостоит воля к жизни огромного количества самых разных людей, отдельных и объединённых в сообщества, организации, партии и др. Они понимают или чувствуют, что, утрачивая человеческое, обрекают себя и своих детей на неизбежную погибель. Это потенциальные союзники, и самые надёжные среди них – семья, педагогическое и библиотечное сообщества, церковь, здоровые патриотические движения… Сегодня по сравнению, например, с теми же пресловутыми 1990-ми, литературный мир развивается очень активно: совещания молодых, фестивали, литературные праздники и конференции… Из этого разнообразия необходимо брать и продвигать те формы работы, которые находятся в русле духовной традиции, развивают, а не «самовыражают» личность, несут в себе нравственный смысл. И это работа для профессионалов.
Наконец, пятое: стратегия должна использовать и сама организовывать коридор возможностей. Этот коридор может сужаться или расширяться (сейчас он очень узкий), но даже в очень узком коридоре возможностей можно, не теряя времени, постоянно двигаться в нужном направлении, если есть стратегическая цель. «Коридорная» стратегия сегодня – наиболее продуктивная из всех, на начальном этапе для неё важна только воля, в нашем случае – воля быть. Что мы реально можем сегодня? 
– объединить под руководством сильного руководящего центра все здоровые, патриотические писательские силы; 
– активизировать и поддержать самодеятельное литературное движение;
– определить критерии профессионализма и строго их придерживаться в повседневной литературной работе и приёме в профессиональное сообщество;
– передавать опыт растущей литературной смене;
– формировать и пополнять корпус качественной, нравственно выверенной современной художественной литературы;
– развивать систему связей с национальными литературами народов России и переводческую деятельность, особо – привлекать к этой деятельности молодых;
– расширять круг союзников и стратегически решать ситуативные вопросы; 
– постепенно выстраивать взаимодействие с властью – от ситуативного к стратегическому – на всех уровнях.
– не допускать раскола писательского движения и тщательно разбирать сложные конфликтные ситуации не только по букве, но и согласно духу Устава. Сильный центр нужен для того, чтобы сдерживать центробежные процессы, но нельзя педалировать и неизбежные центростремительные тенденции – равновесие здесь держать сложно, но жизненно важно. Должна нас чему-то научить и горькая история с Оренбургом, где дух и буква Устава сошлись в непримиримом яростном конфликте, принесшем столько вреда реальной литературе. 
В итоге мы видим, что «коридор» не так уж и узок. Но даже если в нём останется одна «полоса возможностей», он будет работать и постепенно расширяться. Важно двигаться по нему. Все остальные вопросы, столь болезненные сегодня для Союза писателей, естественно решаются в русле стратегической цели:
– кто может возглавить движение к этой цели;
– какая рабочая структура нужна для этой работы;
– какая материальная база является необходимой и достаточной при условии жёстко экономного режима работы;
– кто может эту работу вести в регионах;
– каким образом привлекать и готовить кадры для целенаправленной стратегической культурной деятельности.
Естественно, первое возражение, с которым мы сталкиваемся: писатель – это индивидуальность, труд его индивидуален, нельзя всех строить и стройными рядами направлять к цели. Да, индивидуальность. Да, индивидуален. Да, нельзя. 
Но когда речь идёт о том, быть или не быть этой самой индивидуальности в принципе, возможно, всё-таки стоит мобилизоваться и отстоять своё право на жизнь и творческий труд перед грозным вызовом реальности, общим для всех. Давайте ещё раз вспомним, в какое время и с какой целью был создан Союз писателей. По сути это элемент (инструмент) мобилизационного режима работы государства в ситуации, когда необходимо жертвовать личным ради общего, чтобы выжить всем.
Предвижу второй вопрос – по «коридорной» стратегии: «Где деньги, Зин»? В смысле, кто будет платить за это зарплату? Да, надо прямо сказать и об этом. Наше поколение не застало «тучных» для литературного сообщества лет позднего социализма. Придя в литературу в 1990-е, мы сразу, с порога, поняли несколько довольно страшных для писателя вещей:
– ты никому не нужен в принципе, твой талант – это твоя личная проблема, и больше ничья;
– если тебе так уж нужно, сам создавай для себя пространство, вдыхай в него воздух и постоянно поддерживай в нём жизнь – тебе уставать нельзя;  
– ты не можешь рассчитывать на материальное возмещение своих трудозатрат, но волен вкладывать в дело зарплату, которую получаешь за другую работу. Ну или иди проси – авось кто смилостивится после того, как посмеётся над попрошайкой;
– ты делаешь дело государственной важности лично, в одиночку, в ситуации отверженности и крайней униженности твоей профессии;
– когда ты растишь молодых, ты понимаешь, что они столкнутся с теми же проблемами, что и ты, и далеко не все выдержат, и, может быть, ты даже не имеешь морального права вести их в профессию с такой высокой степенью риска;
– в таких условиях в одиночку просто не выживают (кстати, по негласной статистике из родившихся в 1960-е в России в 1990-е выжил каждый пятый. Думаю, для писателей нашего поколения цифра ещё страшнее), поэтому тебе нужен Союз писателей, Союз коллег и единомышленников. И ты понимаешь всё и готов жертвовать личным ради общего.
И когда в борьбе за власть в Союзе писателей и за остатки его собственности начинают обличать одних, соблазнять невозможными сегодня преференциями других, отпихивать локтями третьих, ты видишь, как далеко это от реальности, как катастрофически несоотносимо с общими целями, как – в конечном итоге – гибельно для всех.